- А какие бревна он таскает! - сказал Апоница.
- Представляю, - ответил Ратша.
Иггельд, смущенный, подошел, Апоница его обнял, а Ратша похлопал по плечу. И снова на Иггельда повеяло изменениями, причину которых не мог уловить.
- А как грызет, - добавил Апоница, - бревно толщиной в ногу перекусывает за раз!
Ратша отстранил Иггельда, с удивлением посмотрел на его рот.
- В самом деле?
- Ну да, - заверил Апоница. - Я не представляю, каким он станет, когда отрастут крылья!
- Крылья? - удивился Ратша еще больше. Понял, засмеялся: - Ну ты и старый дурень!.. Что ты мне все о драконе?.. Дракон, конечно, подрос, но ты посмотри на самого Иггельда!.. Он почти догнал меня, а какие плечи, какие руки!.. А грудь, посмотри на его грудь!
Он с силой потыкал вытянутыми пальцами Иггельду в грудь. Ощущение было таким, словно с силой били тупым концом копья. Иггельд натужно улыбался, понял, с подсказкой Ратши, что именно показалось в богатыре странным: последний раз, когда виделись, он смотрел на Ратшу снизу вверх, а теперь почти глаза в глаза. Хотя, конечно, у него никогда не будет таких могучих рук, таких широких плеч и такой выпуклой груди, что будто укрыта латами из толстой меди, а вдобавок поверх еще и широкие пластины стального панциря, что на самом деле не панцирь, а все его же собственные груды мускулов. Сейчас Ратша в тонкой полотняной рубашке, а кажется, что в панцире, а каким будет, когда в самом деле наденет... Иггельд представил и содрогнулся.
Апоница засмеялся, сказал с некоторой неловкостью:
- Ты прав... но Иггельд меня поймет, мы ничего не замечаем, кроме своих драконов. Иггельд, приглашай к своему очагу, мы кое-что привезли. Твой дракон вино пьет?.. Правильно, еще мал. Ратша, да не тронет тебя этот зверь. Он еще ребенок, пока даже лягушек боится.
Иггельд возразил:
- Никого уже не боится! Но в самом деле он очень дружелюбный. А злобности его придется учить особо, хотя мне почему-то очень не хочется.
Он оглянулся, взмахнул рукой.
- Черныш, свободен!.. Гуляй!
Они пошли к пещере, сзади прогремел тяжелый топот. Апоница и Ратша, хоть и привыкшие к виду драконов, в испуге шарахнулись в стороны, видя несущуюся за ними вприпрыжку гору мускулов, закованную в костяной панцирь.
Иггельд оглянулся, огромная туша дракона едва не сшибла с ног. Он прикрикнул, Черныш с готовностью отпрыгнул. Он смотрел на своего старшего друга, учителя и самого лучшего в мире папочку, который совсем недавно носил на руках, преданно, с любовью и обожанием.
Ратша переводил дух, стараясь сделать это как можно незаметнее, Апоница уже пришел в себя, с сомнением покачал головой.
- Знаешь, пора его в котлован.
- Он не опасен! - взмолился Иггельд.
- Сейчас. А завтра?
- И завтра не опасен!
- Я говорю не про собственно завтрашний день, - уточнил Апоница. - Это все-таки зверь. Если разъярится, то... гм, чуть не сказал, что здесь все сметет и всех пожрет! Но здесь только ты. Будешь рисковать дальше?
Иггельд пропустил их впереди себя в пещеру, обернулся и показал Чернышу кулак. Дракончик съежился и виновато припал к земле. В пещере Ратша с любопытством огляделся, руки его размеренно вытаскивали из мешка сыр, сушеную рыбу, краюху хлеба.
Апоница оглянулся на светлую нору входа, там мелькнул и пропал темный силуэт.
- Как только увидишь, - велел он, - что в поведении начинается всякое... тут же в загон. Нет, прямо в котлован!
- А что должно начаться?
- Всякое, - ответил Апоница с неопределенностью. - Любой детеныш дракона смотрит на человека как на что-то более сильное. Но даже подросток начинает сомневаться... со временем, верно? А молодой дракон вскоре сам пробует подчинить себе хозяина. Понимаешь, слишком уж заметна разница между человеком и драконом. Разве тебе не зазорно было бы подчиняться... крысе? Подрастая, ты не попробовал бы поменяться с нею ролями?
Иггельд задумался.
Глава 5
В Городе Драконов, он помнил, все дракозники постоянно твердили о необходимости все увеличивающихся нагрузок для молодых драконов и никак не могли придумать, как же эти нагрузки совместить с жизнью в котловане. Потом, когда в самом чувствительном к боли месте приживается железный штырь и когда можно уже сидеть на спине и гонять по тесному котловану, а затем уже взлетать, как раз и начиналось спешное наращивание мышечной массы, но даже Иггельд своим детским умом понимал, что время упущено.
Сейчас же он каждый день бегал с драконником по долине.
Тот быстро уставал, скулил, Иггельд тут же останавливался: нельзя дитятю подвергать чрезмерным нагрузкам, иначе перестанет слушаться, но после короткого отдыха снова убегал, манил, и драконник, у которого силы восстанавливались быстро, с азартом догонял хозяина.
Пробовал взбираться на Черныша верхом, тот пришел в неописуемый восторг, начал носиться и скакать, а когда Иггельд свалился, бросился к нему и едва не зализал до смерти, умоляя: ну давай еще! Давай залезай мне на спину, побегаем, я тебе покажу, как я умею быстро!
Иггельд сваливался после пятого скачка, потом после десятого, но даже когда научился держаться дольше, все равно это не дело, пожаловался Апонице, а тот привез старую упряжь для драконов. Вместе подлатали, подшили, а когда прилаживали на Черныша, Апоница в изумлении крутил головой. Ведь еще не дракон, только дракончик, а грудь настолько широка, что ремни без всякого запаса на последнюю дырку. Что дальше? Это уже не дракон, а что-то чудовищное...
Черныш с подозрением обнюхивал широкие ремни, Иггельд закрепил на толстой, как бревно столетнего дуба, шее, поближе к загривку, еще один ремень - широкий и толстый, протянул под грудью. На загривке укрепил свернутое втрое старое одеяло, получилось подобие седла. Пара ремней быстро и ловко застегивается на его собственном поясе. Теперь прыжки Черныша уже не сбросят со спины, а чтобы соскочить самому - достаточно одного движения большим пальцем.
Дракон, успокоившись, с удовольствием принял новую игру. Теперь не надо смирять себя, можно нестись во всю мочь, останавливаться на полном скаку, подпрыгивать, поворачивать так резко, что собственный хвост начинает крутить тело волчком.
Апоница отошел в сторону, вообще укрылся за выступом скалы. Иггельд, побледнев, сказал Чернышу, хорохорясь: