Черныш прыгнул в воздух, бодрый и свежий, будто вовсе не летал только что с двумя всадниками почти на другой конец Куявии. Засвистел встречный воздух, крылья шлепали часто, с каждым толчком тело тяжелело, на земле все уменьшилось, потом вдали показались горы, медленно поплыли навстречу, а потом появились и знакомые пики, за которыми укрывается самая высокогорная из долин.
Черныш красиво сделал полукруг, зашел против ветра и опустился прямо напротив пещеры, не пробежав и шага, все четыре лапы как будто прилипли к земле. Крылья медленно стягивались на спину, он гордо и настороженно осматривался, красиво вырезанные ноздри раздувались и схлопывались, ловили запахи, определяя: не было ли за время отсутствия чужих?
Иггельд не отпустил, внимательно осмотрел, даже распахнул ему пасть и посмотрел язык. Черныш дышал учащенно, бока ходят ходуном, язык высунул, ноги стоят ровно, глаза открыты широко, нос влажный, а когда с горы с легким шумом покатился камешек, тут же повернул голову и посмотрел в ту сторону.
Здоров, подумал он с облегчением. Заболевший или сильно утомленный дракон сразу бы лег, закрыл глаза. Нос сразу же стал бы сухим и горячим.
- Сегодня ты молодец, - сказал он искренне. - Мы заработали себе еды на полгода, а главное - показали себя! Иди сюда, свиненок, почищу ухи.
Черныш в восторге взвизгнул, брякнулся на землю так поспешно, что та загудела, вытянул шею, умостив морду на коленях папочки, и в ожидании неземного блаженства закрыл глаза. Больше всего он обожал, как и все драконы, чтобы ему чистили уши. Но другим драконам это почти не перепадало, зато Чернышу везло сказочно: Иггельд чистил и осматривал его каждый день. Со шкурой проще, еще Апоница дал пару жестких щеток для чистки драконов, а вот чтобы чистить уши, пришлось придумать свои собственные приспособления.
Сейчас Черныш поскуливал от счастья, чуть-чуть поворачивал голову, указывая, где прижать сильнее, где залезть глубже, где поскоблить стенку. Иггельд вытаскивал комочки серы, самые крупные даже показывал Чернышу, тот делал большие глаза, ужасался и снова нетерпеливо повизгивал: чисти, чисти еще! Скобли сильнее! Там грязи еще много!
На следующий после полета с Озбиришем день он с утра выволок упирающегося Черныша из пещеры, осмотрел, похлопал по морде.
- Просыпайся, просыпайся!.. Мир так велик, а ты - в пещеру. Дракон ты или не дракон? Вот я - дракон! А ты что-то вроде дохловатой жабы.
Черныш шумно зевнул, почесался задней ногой за ухом, получилось шумно, но плохо, едва не упал и с укором посмотрел на папочку. Иггельд надел на него сбрую, закрепил, вчера снова пришлось добавить большой кусок ремня, да и на этом будет появляться каждую неделю по новой дырке, ребенок растет не по дням.
Захватил мешок, Черныш терпеливо ждал, пока наверху топтались, дергали за гребень, наконец сверху донесся решительный голос:
- Взлет!.. Драконы мы или не драконы?
Черныш повернулся и понесся навстречу ветру. Вообще-то он мог теперь взлетать и без разбега: мощные лапы с такой силой выстреливали тело вверх, что даже крыльями успевал ударить без всякой спешки, с красивой ленцой полного сил и здоровья зверя, но нравилось именно ринуться навстречу когда-то пугавшему ветру с такой яростью, что тот испуганно прижимался к земле и покорно начинал поднимать его даже просто так, еще не видя выпростанных крыльев.
Сейчас Черныш красиво и мощно несся над близкими пиками, вершинами, нарочито снижался и проносился по ущельям, иногда настолько узким, что проскальзывал, либо собрав крылья, либо развернувшись наискось. Иггельд пригибался, распластывался на спине, чтобы кончики гребня выступали дальше, чем его голова, Черныш каким-то образом чует расстояние, ни разу не задел гребнем, хотя не раз проносился на огромной скорости на расстоянии ладони от гранитной стены.
Потом горы кончились, далеко внизу потянулась бесконечная зелень, перемежаемая желтыми пятнами песчаника, синими венами рек и голубыми глазами озер. Иногда он замечал широкие черные полосы, дважды видел поднимающийся дым: горит лес, в одном месте даже посверкивают оранжевые язычки огня. Черныш от избытка сил забирался все выше, наконец даже облака теперь проплывали внизу, белые, плотные, похожие на засыпанную снегом землю. А в разрывах все та же изумрудная зелень, - лето в разгаре. Потом облака кончились, воздух начал свежеть, хотя и так свеж донельзя, но в нем появилось нечто новое. Черныш тоже ощутил, Иггельд видел по задвигавшимся ушам, по изменениям, которые научился улавливать всей кожей, а истолковывать тоже не умом, а чувствами. Как и Черныш уже понимал его еще до того, как он стучал по спине или подавал команды голосом.
Если раньше он не мечтал, что легко взлетит, то сейчас страшился подумать, как сажать дракона на ревущее плато. Старые дракозники рассказывали, как непросто сажать боевых драконов на побережье, там ветер с моря бросает о скалы, вертит этих могучих зверей, как щепки в водовороте горловины Черных скал, как лопается от напряжения кожа на руках и срывает ногти. А страшные, как смерть, ураганы за Перевалом? А жуткий ветер с Севера, что смешивается с раскаленным подземным вихрем, что вырывается из Красного разлома, а затем сметает на своем пути караваны, дома, селения?
Далеко впереди показалась серая полоска с примесью синевы, не успела приблизиться, как облачко ушло, туда упали солнечные лучи, серая поверхность стала зеленовато-голубой. Черныш от неожиданности перестал махать крылами, провалился, тут же застучал ими по воздуху чаще, от любопытства даже шею вытянул, стремясь достичь невиданного чуда как можно скорее, вот прямо сейчас обнюхать, лизнуть и потрогать лапой.
Иггельд постучал по загривку.
- Снижаемся, Чернулик!.. Снижаемся.
Дракон послушно шелохнул крыльями, встречный ветер начал мягко отжимать к земле. Зелень внизу превратилась в траву, а потом и вовсе в крошечный лес, исчезла, сменившись настоящей травой, затем некоторое время шел песок с редкими вкраплениями деревьев, под Иггельдом пробегала волна, будто Черныш вздрагивал или ежился, крылья застыли, медленно опуская к поверхности.
- Еще... - приговаривал Иггельд, - еще... Во-о-он у тех деревьев и садимся!
Черныш, гордый, что все понял и может выполнить в точности, красиво растопырил крылья, а когда поравнялся с деревьями, резко изменил угол, выставив их, как паруса. Затрещали мышцы, крылья под напором воздуха подались назад, но могучие мускулы выдержали, Черныш остановился как вкопанный. Лапы коснулись земли, но тут сам Черныш испортил образ могучего и сурового дракона, взвизгнув и откинувшись назад так, что не просто сел на зад, а едва не упал через голову, словно доносящийся спереди могучий неторопливый грохот с силой толкнул в грудь.