В Долине уже три дракона, на которых перевозят грузы: сам Черныш и драконы Беловолоса и Чудина, подрос Зайчик Яськи, уже второй год носит ее по небу, вот-вот заматереют драконы Шварна, Бофора и еще двух молодых смотрителей. В пещерах места еще есть, они тянутся вглубь, там тепло и сухо даже в лютые зимы, но в самой Долине поднимается пыль столбом, когда они все вылезают разом и начинают играть и таскать друг друга за хвосты.
Апоница стал и здесь главным смотрителем, помолодел, ожил, несмотря на суровую жизнь. На него пытались свалить и такие хозяйственные дела, как присмотр за шитьем теплой одежды на зиму или хотя бы за закупками, но он все сваливал на Ортарда, тот не отказывался, а сам весь отдавался выращиванию драконов.
Нижняя Куявия как будто и не помышляла о близком вторжении артан, хотя именно она лежит на пути в глубь Куявии, но в Средней и Верхолесье вовсю готовились к войне. А когда Иггельд и Ратша опускались на Черныше перевести дух и перекусить, везде стучали молоты, из кузниц охапками выносили деревянные пики с еще горячими наконечниками из бронзы, молоты, секиры, даже грубо выкованные мечи.
В одном некрупном селе на околицу пригнали коней, там обучали ратному делу молодежь и поселян, которые просились в поход, в отдельный амбар сносили припасы для войска: муку, крупу, копченое мясо. Везде Иггельд видел, как мирные поселенцы деловито смазывают салом луки, чтобы не рассохлись в походе, широкие поясные и заплечные ремни, на которых держаться тяжелым мечам, секирам, щитам
Поскрипывали металлические панцири, их натирали мелом. К удивлению Иггельда, в каждой деревне таких панцирей находилось по два-три. Хорошо живут, оказывается, куявские поселяне: даже городская стража защищена кожей, разве что с железными бляшками, а в таких богами забытых селах попадаются цельнометаллические, их сняли с трупов знатных людей, это ж с каких войн берегут, хитрецы...
В деревнях народ чаще всего окружал Ратшу, в нем издали виден суровый и опытный воин, он чаще всех сталкивался с варварами, умел с ними воевать, знает их обычаи, варварские приемы войны. Его угощали, подливали вина в его кружку в корчме, привечали в каждом доме и жадно слушали, слушали, слушали.
Иггельд сходил в корчму, купил мяса и рыбы, покормил Черныша. Как обычно, широким кольцом собралась сельская ребятня, на огромного дракона смотрели со страхом и восторгом Прибегали испуганные матери и уволакивали чада, возмущенно вопящие, что дракон, мол, хороший и детей не ест.
- Жди, - велел Иггельд. - С места не сходить, понял?.. Я отыщу Ратшу, и сразу полетим дальше.
Он всегда все рассказывал подробно, объяснял, уверенный, что Черныш каким-то образом все понимает. Да и вообще привычка разговаривать с Чернышом осталась еще с тех времен, когда в первые годы жизни в Долине вообще могли общаться только друг с другом.
Ратшу он застал на вытоптанной площади в середке села. Наступала ночь, горел костер, Ратша сидел на бревне, рядом еще пятеро из уважаемых селян, остальные сгрудились вокруг, едва не вступали в костер, жадно слушали.
- Артане храбры, - говорил Ратша внушительно, - но эта их храбрость оборотная сторона дурости. Артане никогда не отступают, это для них позор! А мы-то знаем, что бегство иной раз та же победа? Знаем. И пользуемся.
- Побежал, - сказал кто-то из селян рассудительно, - дык и воротиться можно!
- Верно, - согласился Ратша. - Артане идут в бой с голой грудью, а мы закованные в доспехи. Артанину вроде бы легче драться, он ловчее и быстрее двигается, но нас не страшат что комариные укусы по хорошему доспеху. Зато если копье или дротик бьет в голую грудь... ха-ха, не родилось еще героя, чьи могучие мышцы выдержали бы удар моего копья!
- А если копье все же переломится?
- Само не переломится, - отпарировал Ратша. - Но если успеет перебить артанин, успевай выпустить из рук обломок и схватиться за меч. У тебя меч всегда должен висеть рукоятью вперед, чтобы сразу же ухватить, цапнуть!
Иггельд послушал за спинами, тихонько ступил в полосу света. Ратша увидел, кивнул, поднялся, огромный и красивый в суровой мужской мощи доспехов, длинного меча и кинжала на поясе.
- Надо лететь дальше, - сказал он значительно. - Если артане все-таки сюда доберутся, сумейте дать отпор!
В ответ загудели голоса:
- Не сумлевайся!
- Живыми не уйдут!
- Догоним и последние штаны с них сдерем!..
- С чем придут, от того и...
- Все шкуры слупим!
Прежде чем вернуться в долину, еще раз прошлись над Нижней Куявией, даже над сопредельными с Куявией землями Артании, но там никаких войск, с тем и вернулись. Правда, по пути остановились в Белой Веже - выгодный заказ, сразу же окружили, требовали вестей. Конечно же, о начале войны с Артанией. Особенно приставали с расспросами к Ратше, а на Иггельда засматривались разве что молодые женщины да еще отцы семейств, у которых поспевали дочери.
Ратша как мог рассказал, что знал, Иггельд наблюдал со стороны, видел, что горожане явно огорчились. Мирные вести, которым всегда рады, сейчас, напротив, огорчили даже женщин. Похоже, Куявия наконец-то ощутила свою безмерную мощь и страстно возжелала покончить с постоянно надоедающими варварами.
Прошла еще неделя, Иггельд сам поднял Черныша и отправился в затяжной полет над Нижней Куявией. Уже не слухи, он сам с большой высоты увидел, как огромное войско переходит вброд через пограничную речку, а дальше разбилось на огромные легкие отряды конников, что, как стремительные драконы, понеслись в разные стороны. За артанами можно следить издали по черным столбам дыма, по зареву пожаров, а если видел обширное пепелище и обгорелые трупы, то уже знал, здесь недавно прошли артане.
В Долине все восприняли с деловой хватки его дяди Ортарда по-своему: набрали заказов на оружие и доспехи, взвинтили цены, начали продавать втридорога снадобье из слюны боевого дракона, что якобы увеличивает силу в бою и оберегает от артанских топоров.
Еще через неделю в Долину дошли слухи, что захвачена и столица, славный град Куяба. Слухи оказались ложными, до стольного града артанам еще идти и идти, но молодежь Долины рвалась создать отряд и пойти на помощь. Все осложнялось тем, что накануне войны с Артанией тцар в очередной раз оскорбил бойков, запретив им летать на драконах над морем, а также приближаться на драконах к стольному граду ближе чем на три конных перехода. Старики роптали, что это, мол, оскорбление и недоверие, молодые приуныли, нельзя уже любоваться с высоты драконьего полета морем, да и вообще крылья подрезали не только драконам, но и им тоже, молодым и готовым послужить державе.