Птица явно высокого полета, решила Дженни. Должно быть, договорился пообедать с кем-то и теперь просто ждет назначенного времени. Она ждала, что вот-вот появится прекрасная незнакомка и уведет мужчину. Жаль, конечно, но богачи такого типа никогда не снисходили до позирования уличной художнице.
Спустя еще какое-то время до Дженни дошло, что незнакомец не столько наблюдает за ее работой, сколько изучает ее саму. Странно было чувствовать себя объектом пристального внимания, тем более такого мужчины. Она перехватила его взгляд, когда тот оценивающе скользил по гриве ее темных вьющихся волос и лицу, которое сама Дженни искренне считала вполне заурядным. Затем взгляд незнакомца переместился ниже, на ее свободную черную тунику и слаксы, пока не опустился на разношенные, но очень удобные туфли, которые выручали ее после перелома лодыжки.
Да уж, не эталон стиля, самокритично оценила себя Дженни и рассердилась на незнакомца за то, что тот заставил ее почувствовать себя крайне неуверенно. Она постаралась выкинуть из головы все мысли о нем и сосредоточиться на рисовании.
Не удалось. Она все время ощущала его присутствие, косясь взглядом в его сторону. И то, что она видела, не приносило ей успокоения. Незнакомец целенаправленно приближался к ней, а как только девочки получили портрет подруги и расплатились с Дженни, он занял освободившееся место.
Дженни показалось, что ее нервы стали напоминать оголенные провода, что было просто нелепо. Ведь первым ее порывом при виде этого человека было желание отобразить в рисунке столь незаурядную внешность. Что ж, он предоставил ей такую возможность. Почему же у нее дрожали руки, когда она доставала новый уголек для рисования и укладывала на мольберт чистый лист бумаги? Чтобы посмотреть в лицо незнакомцу, ей потребовалась вся ее выдержка. Когда же она решилась это сделать, то увидела, что он улыбается, и сердце ее затрепетало. Улыбка сделала лицо мужчины еще более красивым.
— Вы работаете здесь каждый день? — спросил он.
Дженни покачала головой:
— Со среды по воскресенье.
— По понедельникам и вторникам мало народу?
— Да.
Мужчина склонил голову набок, с любопытством разглядывая ее.
— И вам нравится такой ненадежный способ зарабатывания денег? Такое существование, зависящее от удачи?
В Дженни все немедленно восстало против столь откровенного пренебрежительного отношения к ее труду. Его вопрос отдавал надменным превосходством — понятно же, что этот человек вел совсем другой образ жизни.
— Да, вполне. Хотя бы тем, что я ни перед кем не отчитываюсь, — резко ответила она.
— Значит, вы цените свою независимость…
Дженни нахмурилась:
— Не могли бы вы не шевелиться и помолчать, пока я рисую?
Но незнакомец и не подумал подчиниться. Похоже, он вообще никогда и никому не подчинялся.
— Мне не нужен натюрморт, — пошутил он с улыбкой, от которой у Дженни снова перехватило дыхание. — Нарисуйте, как вы видите меня, пока мы разговариваем.
О чем он хочет разговаривать?
— Вы всегда хотели быть художницей?
— Это единственное, что мне довольно хорошо удается, — ответила Дженни, еще более напрягаясь.
— Вы рисуете только портреты или еще что-нибудь, например пейзажи?
— Иногда.
— И их покупают?
— Некоторые.
— Где бы я мог приобрести один?
— На набережной, по понедельникам и вторникам. — Дженни бросила ироничный взгляд на своего «натурщика». — Я рисую в основном достопримечательности Сиднея — гавань, мост, Оперный театр. Вряд ли вам захочется купить что-либо из этого.
— Почему вы так говорите?
— Я думаю, именитые художники больше в вашем вкусе.
Незнакомец сделал вид, что не уловил насмешки в ее голосе, и приветливо заметил:
— Однажды и вы можете стать знаменитой.
— А вы хотите стать тем, кто откроет меня миру? — Дженни снова не удержалась от иронии, все более удивляясь этому странному разговору.
— Я здесь как раз для того, чтобы сделать несколько открытий, как вы выразились.
Это более чем странное замечание заставило Дженни спросить:
— А вы откуда?
— Из Италии.
— Если вы хотели ощутить себя в Венеции, вам было бы проще съездить прямо туда.
— Я прекрасно знаю Венецию. Моя миссия здесь носит личный характер.