В районе, непосредственно прилегавшем к штольне, стояла техника. Ее требовалось вывести на дезактивацию. Выглядела «дезактивация» так: машины ехали через быструю тундровую речку, которая протекала недалеко. «Обмытую» таким образом технику «замеряли» дозиметрами, и если требовалось, снова загоняли в речку, чтобы позже снова делать замеры.
А злополучная расщелина в сопке, где слишком сильно рванул атомный заряд, еще несколько дней извергала выхлопами коричневый дым. «Пыхтела, — как сказал Милютин, — будто Змей Горыныч дышал. Мы из окошек это видели».
На три года новоземельской службы Николая Михайловича выпало два взрыва. Второй был в 1987-м, опять-таки вблизи поселка Северный, и обозначался кодовым наименованием — «Аргон». Взрыв не был ядерным, но силой обладал страшной. Еще бы! В одно мгновение «сработали» 1000 тонн (!) взрывчатки. Какие цели ставились «Аргоном», им не докладывали, но «обустройство» боевого поля тогда напоминало приготовления к первым ядерным взрывам в губе Черной. В расчетной зоне поражения построили укрепления, доты, завезли туда же армейскую технику — танки, бронетранспортеры, автомашины, были и самолеты. На тех местах, где должны быть люди, испытатели разместили манекены.
В поселке тоже приготовились к взрыву — в домах раскрыли настежь двери и окна. А уж потом объявили эвакуацию — все по знакомому сценарию — поселок Северный по команде погрузился на корабли, и корабли отошли в море. Комендант Милютин и его люди поднялись на ледокол «Руслан», который «укрылся» в бухте за горой — здесь ему ничего не грозило.
Потом рванули.
Когда вернулись, стали разбираться, где и как похозяйничала ударная волна. На боевом поле — узкие специалисты, а в поселке разбирались без них — сразу обнаружили трещины в зданиях, а там, где раззявы забыли оставить открытыми двери — там они с косяков вылетели. И долго еще дивились: в комнатах, где окна оставляли открытыми, на столах стояли графины и стаканы — вода даже не расплескалась!
Владимиру Васильевичу Алсуфьеву выпало вернуться на Новую Землю через 38 лет. На заполярный архипелаг бывшего старшего матроса Алсуфьева позвали дела мирные. В 2008-м коллектив главной северодвинской верфи заключил соглашение о партнерстве и сотрудничестве с военнослужащими Новоземельского полигона, а Владимир Васильевич, теперь уже начальник управления по социальным вопросам Севмаша, летал на архипелаг в командировку.
Многим знакомы те ожидания, волнения, переживания, с какими спустя годы человек стремится к памятным местам. В Арктике, и это я могу засвидетельствовать на собственном опыте, такого рода эмоции усиливаются кратно. Не ведаю, быть может, тому причиной пространственный размах, безлюдье, экстремальность или же иные своеобычия Ледовитого океана, но что есть то есть.
Поэтому, когда мы беседовали с Владимиром Васильевичем о Новой Земле, меня очень интересовало — какой же отзвук он услышал в душе, вернувшись туда через 38 лет?
— Нашу делегацию новоземельцы встречали очень уважительно, — ответил Владимир Васильевич — А я лично почувствовал, что я им интересен, и это как дань уважения к людям, служившим здесь раньше. Несколько экземпляров книги о первых испытаниях ядерного оружия на Новой Земле мы вручили офицерам полигона (речь здесь о первом издании книги «Кузькина мать Никиты» — Прим О.Х). Так вот, один из них прочел ее за ночь, а наутро с нескрываемым пиететом сказал мне:
— Вы занимались настоящим делом!
Аэродром в Рогачево, как и в прошлом, сегодня — главная воздушная гавань Новой Земли. Отсюда до Белушьей губы, военного и административного центра полигона, проложена дорога, ходят автомашины.
— Едем, и я, конечно, все гляжу по сторонам, внимательно рассматриваю, — продолжил свой рассказ Владимир Васильевич. — Пассажиры из местных поселян это заметили. Тогда я им пояснил, мол, когда-то служил здесь А они в ответ понимающе ответили: «Многие сюда со слезами на глазах возвращаются, обнимают, целуют землю».
Вот ведь как в Арктике бывает! Ледовитый океан, мерзлая, черствая суша, скудная, жестокая природа, жизнь, столь похожая на выживание И все-таки — Земля обетованная!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
МЫ ВИДЕЛИ ЭТО САМИ
Сначала мне показалось забавным, когда почти каждый мой собеседник начинал свое повествование о Новоземельском полигоне примерно с такой оговорки: «Все, что вам рассказывали до меня, это могут быть выдумки. Только я расскажу всю правду от начала до конца».
Человек начинал свою историю, и не сомневаюсь, что говорил искренне, а я через какое-то время подмечал, где и в какой степени сказанное им разнится с рассказами других людей, которых я слушал ранее. Как резюмировали бы в таком случае следователи — показания не сходились, и порой в существенных деталях. Однако ничего странного в том я не видел и не вижу, ведь вовсе не случайно кто-то из классиков полушутя заметил: достаточно двух очевидцев, чтобы возникли две разные версии одного и того же события.
Как мне кажется, дело здесь вот в чем. Во-первых, каждый из нас получает свои впечатления — уж такова природа личностного восприятия, ведь все мы от рождения разные. Поэтому впечатления могут как совпадать, так и разниться тоже. Во-вторых, не нужно забывать о строжайшей секретности, окружавшей все происходившее на архипелаге. Каждый из участников испытаний знал только то, что ему полагалось знать. Из того и судил обо всем. А общую картину, думаю, вряд ли могли представить даже самые высокопоставленные специалисты и чины полигона. И, наконец, все-таки минуло немало лет, и людей сегодня вполне могла подвести память.
Но в данном случае я доверял своим собеседникам, и мне хотелось быть объективным. Поэтому в рассказы очевидцев фактологическая правка мною не вносилась, в повествованиях все оставлено, как записано с их слов.
Происходившее на Новоземельском полигоне, и сегодня поражает своими масштабами, а очевидцами тех событий были тысячи. Однако, задумывая эту книгу, я с самого начала не ставил целью представить в ней как можно больше устных свидетельств. Из всего того, что довелось услышать, я выбрал те воспоминания участников событий, которые вкупе, на мой взгляд, могут дать читателю общее представление. Из того же стремления к объективности я обратился к рассказам очевидцев разных воинских специальностей, должностей и званий, а также людей, скажем так, гражданских профессий.
Кому-то, быть может, покажется невероятным, но к середине 50-х Новая Земля, где стремительно создавался полигон для испытаний самого современного оружия, не была до конца исследована. На карте архипелага даже в те годы оставалось еще немало так называемых белых пятен. Со строительством полигона связан небывалый бум гидрографических исследований западного побережья Новой Земли, который предшествовал взрыву здесь первой советской атомной бомбы. Архангелогородец Павел Петрович Федотов— ветеран военной гидрографии, участник нескольких арктических и антарктической экспедиций, вспоминал о том времени:
«Глубокой осенью 53-го пароход «Мурман» снял партии нашей экспедиции и вернулся в Архангельск, а следующей весной ушел на Балтику, там стал на капитальный ремонт в Кронштадте. Поэтому экспедиция 1954 года выдалась особенно трудной — не было у нас большого гидрографического корабля, чтобы развернуть подразделения на побережье Новой Земли, а потом, по окончании работ, снять…
6 июля мы вышли из Архангельска на транспорте Северного морского пароходства «Ржев». С него партии высадились в Маточкином Шаре, в губе Машигина и в губе