«Да, кстати, – вспомнил Борис, – твоя характеристика в МИД придёт к Ивану Ивановичу, он тебе все документы подготовит и расскажет, что делать дальше». «Я знаю, что мне надо делать, – посуровел я, а вы мне все необходимые бумаги справьте, чтобы я не бегал и не ждал бесполезно. Не я первый, не я последний». Борис набычился: «Не надо. Всё сделаем. Ты тоже упёртый, не зря Кузьмичу приглянулся, значит, справедливость любишь. На вокзале тебя встретят, разгрузят и домой отвезут. С ребятами контакт поддерживай, они тебе понадобятся, да и ты им тоже». Илья с любопытством на меня поглядывал и молчал.
КОРОТКО И ЕЩЁ КОРОЧЕ.
Посещать бюро в положенное время я не стал. Чтобы не позориться, так заскакивал, проезжая мимо. Но привычка поговорить осталась, и я уделял своим коллегам столько времени, сколько считал достаточным. Автоматически собрал свои вещи и кое-какие документы. Поговорил с женщинами и Рощиным. С приёмщиками, которые дружелюбно меня встречали, говорить мне было, честно, не о чем. Все разговоры заканчивались пожеланиями удачи, а где эта «госпожа», никто не уточнял. Делать мне в офисе было нечего, но привычка – вторая натура, и я приезжал снова и снова. Коробки Люда постепенно наполняла, дети ей помогали, собирали в кучки вещи, книги, сувениры и подарки. Учитывая факт, что сборы никогда не заканчиваются заранее, жена ходила с детьми гулять, и они всегда что-нибудь подкупали, например, гербы австрийских земель, конфеты, всевозможные приглянувшиеся мелочи и несколько машинок, которых всегда недостаточно. Шорин завёз оставшиеся от фуршета напитки и кое-что из еды. Посидели, но договорились всё равно напоследок попить пивка и поговорить. Так и случилось. Когда мы сидели с Анной около кофемашины и беседовали, вошёл Борис и, посидев с нами чуток, предложил пройтись. Рядом с Карлсплац было несколько кафе, и мы посидели за столиком на свежем воздухе и расслабленно, так как всё уже было решено, поговорили. Шорин ещё раз повторил вводные. Те, что касались отъезда и приезда. А также ненавязчиво высказал свои мысли, затрагивающие мои действия в Москве: «Во-первых, легенда твоего отъезда из Австрии не меняется независимо от того, с кем ты будешь общаться. Во-вторых, я здесь с тобой согласен, действовать надо по собственному плану и устраиваться на работу надо стремиться на свой завод к симпатизирующим тебе людям. В-третьих, с тобой многие захотят побеседовать. Отказываться не стоит, о делах говорить только с теми, кто по долгу службы имеет к проекту отношение, но легенда отъезда для всех одна, даже для моих коллег. Пусть даже они о чём-то догадываются, но «включай дурака», будь внимательным и доброжелательным. Будешь мне звонить, ничего лишнего, только по делу, связанному с проектом. Если понадобится помощь или совет, звони моему приятелю. Я его предупрежу. Конверт с координатами передам, когда буду тебе помогать с отъездом. Завтра приходи в офис, попрощаешься с Самсоновым и со всеми, кто будет. Мы в Вене долго не задержимся, к концу года все вернёмся, продолжим в Москве наши игры».
Всё так и случилось, и через пару дней моя семья, забив купе чемоданами и коробками с помощью многочисленных добровольцев, взяв у них посылки для родных (как же без этого), стояла на перроне Южного вокзала и ждала сигнала отправки поезда. Уже хотелось сесть и уехать, закончив эти бесконечные ненужные разговоры ни о чём. Наконец, отсвистело! Обняв Бориса и пожав руки остальным, я, передав привет Кузьмичу, поднялся в тамбур, где уже стояла и волновалась моя троица. Поезд, упрямо постояв положенное время, тронулся привычно к многочисленным границам.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
После приезда в Москву мы несколько дней отдыхали, если можно так назвать череду встреч с друзьями и родственниками. Родители радовались внукам, внуки вновь обретённым приятелям, а мы с женой тоже радовались и ждали, когда это всё закончится. Арендовали дачу в ближайшем Подмосковье, отвезли туда тёщу и детей и начали заново обживаться.
Первое, что я сделал по совету Шорина, это созвонился с Иваном Ивановичем, и он назначил мне встречу. Одевшись вполне официально, я приехал на Смоленскую площадь заранее, чтобы ознакомиться с обстановкой, а точнее, просто я не люблю опаздывать. Получив пропуск, я вошёл в вестибюль высотки, который со своими колоннами и впечатляющей высотой олицетворял власть и внушал почтение. Ожидающих было много, некоторые подпирали колонны, другие с деловым видом и портфелями медленно прогуливались по свободному пространству. Всё было солидно и безопасно, поэтому появление Дяди я расценил как непредусмотренную случайность. Причём это случилось лоб в лоб, поэтому уклониться резко вбок было бы нескладно и напоминало бы бегство. Для Дяди это тоже было неожиданностью. Он остановился и уставился на меня. Мне было неловко, но я спокойно стоял и разглядывал его, чего раньше не происходило вблизи. Лет пятидесяти, статный, хорошо одетый мужчина с сухощавым лицом и светлыми пристальными глазами. Я его не интересовал, но он всё-таки слегка нахмурился, сузил глаза и негромко сказал: «Ну что? Как они с вами поступили?» Не было понятно, спрашивает он или эмоционально констатирует. Мы были разных весовых категорий. Я мог повернуться и удалиться, но погасив где-то внутри растущее раздражение, буркнул: «У Вас же всё хорошо!» Это явно не было вопросом. Я проплыл мимо и, предъявив пропуск, прошёл в административную часть здания. Взгляд Дяди жёг мне спину, что, скорее всего, мне казалось. «Когда я от него отделаюсь?» – подумалось мне.