Я позвонил Глебу, чтобы посоветоваться, так как предвидел возможность развития ситуации в нежелательном направлении. Старое место встречи обоих устраивало, и мы проговорили целый час. Он был информирован больше, чем я себе представлял, и рассказал, что их отдел трясут и требуют предложений. Инициатором наезда считают Самсонова из Минмаша, который в своё время сам лоббировал заключение и финансирование проекта. На расширенных совещаниях он пытается убедить руководителей разных ведомств в том, что проект сыграл свою роль, и станочный парк будет пополняться высококачественными станками. «Разработка программного управления для обрабатывающих центров является прерогативой электронной и электротехнической промышленности, – убеждал он. – На Западе такие центры тоже являются единичными экземплярами и применяются при производстве корабельных гребных винтов и различного рода вооружений. Такие задачи надо решать в комплексе, привлекая наши возможности за рубежом». Самсонова поддерживают люди, обладающие весом в правительстве, которые принимают решения о закупке зарубежной техники. Министр внешней торговли и некоторые председатели комиссий, которые ведают развитием в стране новой техники, ходят у него в друганах. Во всяком случае, Самсонов не собирается оставлять без внимания проект нового завода, продолжая какую-то игру. «У нас есть свои источники информации в его окружении, будем держать руку на пульсе»– закончил, прощаясь, Глеб.
ПОСЛЕСЛОВИЕ 2.
Можно изменить вес, рост, форму носа, но повлиять на течение времени невозможно. Работа приняла характер рутины. Монтировались, испытывались и сдавались заказчикам станки. Мы подписали со специализированными организациями соглашение о сотрудничестве по разработке систем управления для наших станков и даже провели испытания некоторых аналогов.
Дети капризничали, но в школу ходили, у нас учиться было сложнее, чем в Австрии, так как требования здесь выше, чем в посольской школе. Постепенно всё утряслось, и даже появились любимые учителя.
Позвонил Глеб и сообщил дату и время приезда в Москву Шорина с семьёй. Обнялись, с симпатией осмотрели друг друга, достали клетку с Кузьмичом из багажного вагона и запустили его в одну из машин, на которых прибыли коллеги. Пёс нервничал, увёртывался сильным телом и посматривал на меня с иронией в жёлтых глазах – наверное, узнал. Казалось, что такую кучу коробок и чемоданов увезти невозможно, но места в машинах хватило. Довезли, разгрузили и, посмотрев на усталые лица прибывших, гору багажа, открытую бутылку виски, стаканчики и раскромсанную плитку шоколада, символически пригубив соблазнительную жидкость, распрощались, твёрдо договорившись созвониться назавтра. Утомлённый пёс потёрся о мою ногу.
Созвонились на следующий день после обеда, так как с утра Борис заехал в своё управление с подарками, а потом на Смоленскую площадь сдавать – получать документы. Разговор наш был кратким, а более углублённый мы запланировали через два дня у Шориных. Нелли наготовила салатов, ветчина и сыр были привезены из Вены. Мы расширили меню различной деликатесной рыбой, которая истекала жирком на столе. Ну и, соответственно, напитки. Стоило нам усесться, как знакомый мохнатый плед рухнул мне на ноги и затаился. Посмотрев на это «безобразие» ревнивым взглядом, Борис наполнил рюмки всем присутствующим за исключением детей, которые, попирая порядок, весело общались в соседней комнате. «Они своё наверстают, – улыбнулся Шорин. – Им всё равно неинтересно слушать взрослые разговоры».