При этих словах Кузьмич высунул язык и насупился. Наверное, в течение нескольких веков человечество мечтало поговорить со своими младшими друзьями и наладить сознательные отношения. Однако Бог мудро ограничил общение человека с собакой, разрешив его в рамках взаимной симпатии и внезапной и часто непонятной агрессии. Не редкость, когда собака, которую считают членом семьи, кусает своего хозяина из каких-то для неё высших соображений. И как бы не рассуждали потом люди, они могут только предполагать, что произошло с собакой, и если животное простили, это совсем не значит, что меньший брат о чём-то сожалеет и такой поступок не повторится.
От таких глубоких раздумий я пришёл в себя, когда Борис протянул мне в очередной раз стаканчик: «Так ты понял? Принимай всё как есть, это наша жизнь, никто посторонний не имеет права в неё вмешиваться. Дяди всякие! – плюнул он. – Ещё сниться начнут со своими циркулями!»
«Сноу вышел из клиники и какое-то время работал у Штельце. Мы с ним пару раз ездили в Кёльн и встречались с Францем. Хороший парень, логичный и порядочный. Он, может быть, приедет в Москву, когда будем принимать документацию. Если приедет, сможешь с ним пообщаться, это интересная тема. Самсонов с Рощиным тоже в Кёльн ездили, но проектировщики уже работу закончили, так что напрасно съездили.
Лётчика вспоминаю. Он добротно скроенный мужчина, логичный, мне нравится,– Шорин прищурился. – Что же, один кусок жизни сжевали. Пойдём дальше». Мне почудилась лёгкая грусть в его словах.
ПОСЛЕСЛОВИЕ 4.
Работы на заводе прибавлялось. Мы тоже начали выпускать станочное оборудование с числовым программным управлением, но это были так называемые классические станки на заказ. Наше производство не было приспособлено для изготовления сложных обрабатывающих центров. Но мы с директором усилили технический отдел несколькими профессионалами – электронщиками и строили планы работы на такие предприятия, где требовались станки специального профиля повышенной сложности.
Проект был завершён. Офис в Вене перестал функционировать, все сотрудники вернулись в Союз на свои рабочие места. Рощин работает на новом заводе в качестве главного инженера. Мы с ним иногда перезваниваемся, встречаемся, когда он бывает в Москве. По его рассказам завод принят в эксплуатацию, гарантийная сумма выплачена. В соответствии с заключённым соглашением он выезжал несколько раз в Вену и Кёльн на обучение, но сложные специальные программы нам никто передавать не собирался. «В» в кубе» изредка получал из Минмаша информацию о финансировании закупок за рубежом специальных станков, но это не афишировалось.
Шорин работает в центральном аппарате, как он говорит, чиновником. Особой карьеры не сделал, хотя и пользуется уважением коллег за несгибаемый характер. Мы с ним часто проводим время в кругу наших семей, а также не забываем рыбалку. Несколько раз выезжали на машине на Нижнюю Волгу на остров в районе села Никольское, известное своим пятиглавым собором. Мы его посещали всякий раз, когда проезжали мимо на паром через Волгу. В то время собор был бедноват, обрастал паствой и постройками, да и мы были не особенно зажиточными. Но владели лодкой «Прогресс» с мотором, чешской двухкомнатной палаткой и всеми причиндалами для рыбной ловли. Познакомившись с местным ментом на пенсии, живущем в селе, мы в процессе общения узнали уловистые места и здорово прореживали стаи судаков, щук и жерехов. Повзрослевший Женя, серьёзно относящийся к рыбалке на самой-самой реке, выглядел весьма убедительно, даже мог пнуть в лодке борт, если чуть-чуть проигрывал. Михалыч, как звали аборигена, приезжал пить водку и закусывать, а потом увозил кучу рыбы. Так зарождалась дружба, базирующаяся на предположении, что если у местных будут претензии, то он сам вмешается и всё уладит.
Рыбы было столько, что кроме Михалыча мы одаривали ею весь берег, и ещё надо было постараться, чтобы рыбу взяли. За советом приходили гости, но Борис дал приказ тайн не раскрывать, потому что считал, что они у нас есть.
За два дня до отъезда Михалыч забрал у нас голову судака и заморозил. Мы в день отъезда её забрали и в Москве отдали, чтобы умелец сделал чучело. Теперь голова красуется у Шорина дома на стене. Себя мы тоже не забывали: уха из окуней и судаков, они же горячего копчения, они же жареные. А гарнир – лук с астраханскими помидорами. Михалыч тоже проявлял дружелюбие: фаршированные перцы и баранина разнообразили нашу рыбную диету.