Пауза.
Костя. О чём мы только уже не поговорили.
Гоша. К чему ты это?
Костя. Устал от этого уже интернета. У меня трафик уже истекает.
Гоша. Я ещё со вчерашнего дня в минус ушёл.
Костя. Об чём бы ещё поговорить?
Гоша. О бабах.
Костя. Надоело уже.
Гоша. Согласен.
Костя. Надо о том, о чём ещё не говорили. О чём-нибудь таком необычном.
Гоша. У тебя уже крыша едет, друг, от такой работы.
Костя. Вот. Придумал. Ты, чтобы делал, если б стал президентом?
Гоша. Что за фигня? Я никогда не буду президентом.
Костя. А, если бы так случилось. Давай пофантазируем.
Гоша. Ну, для начала женился бы на самой красивой и популярной киноактрисе.
Костя. Нашей или ненашей?
Гоша думает.
Гоша. Пусть будет наша.
Костя. А дальше?
Гоша. Дальше? Провёл бы реформы.
Костя. Какие?
Гоша. Ну, поднял бы пенсии пенсионерам, провёл бы дороги в Сибирь и Дальний Восток. Отправил бы космические корабли покорять Вселенную. Столицу бы перенёс в нашу деревню.
Костя. Здорово, я бы до такого не додумался никогда. А я бы. Я? Я бы велел поднимать деревню. Издал указ, чтобы вновь начали возрождать колхозы и совхозы. Тем, кто из города переехал бы в деревню давал бы по миллиону.
Гоша смеётся.
Гоша. Ну, ты, брат и фантазёр однако. А кто бы тогда в городе остался?
Костя. А на кой ляд они вообще нужны эти города?
Гоша. Действительно. А Академии всякие там, институты. В них народ съезжается со всей страны. Эти как их там, умные головы.
Костя. Для учёбы никуда съезжаться не надо будет. Учёба будет проходить по интернету.
Гоша. А ты голова. Мыслишь глобально, государственно.
Пауза.
Из двери в стене фойе выходит Федосеич. Гоша улыбается, смотрит на него.
Федосеич. Ты чего лыбишься?
Гоша. Федосеич, ты бы чего делал, если бы стал президентом?
Федосеич. А вы я гляжу, ребятки, совсем заработались.
Гоша. Есть мальца.
Федосеич. Да не мальца.
Гоша. А всё-таки?
Федосеич. Я? Президент? (Смеётся) Шутка это. Не нужно мне это.
Костя. Почему же?
Федосеич. Потому что я не хочу в тюрьму. Или на плаху.
Костя. Как это? Почему так?
Федосеич. Подрастёшь – поймёшь.
Уходит.
Пауза.
Возвращается Федосеич с небольшим целофановым пакетом, садится на стул рядом с Гошей.
Федосеич. А вы ребята, как будто, совсем, как нерусские.
Гоша. Это почему?
Федосеич. Который день вы уже тут ошиваетесь?
Гоша. Пятый.
Федосеич. А проставляться на новом месте вас не учили что ли отцы и деды?
Костя. Мы бы рады, да у нас денег нет и бутылки нет.
Федосеич. Эх, молодёжь, молодёжь, всё за вас приходиться решать.
Достаёт из пакета початую бутылку коньяка и пару конфет.
Гоша. Что прямо здесь?
Федосеич. Давай, по-быстрому пока никто не видит.
Костя идёт в комнату охраны, возвращается с тремя кружками, ставит их на стол.
Федосеич разливает из бутылки по кружкам.
Федосеич. Давайте. За прописку. Чтобы легко и приятно работалось на новом месте, и ничего вам за это не было.
Охранники смотрят на завхоза.
Федосеич. Вы первые.
Охранники выпивают, теряют сознание и роняют головы на стол. Федосеич выливает содержимое кружки в угол, убирает бутылку и конфеты обратно в пакет. Уходит в дверь в стене фойе.
Пауза.
Федосеич выходит из двери в стене фойе. В одной руке его перфоратор, в другой пакет. Уходит.
Гаснет свет.
Свет загорается.
Костя и Гоша ходят около комнаты охраны, потягиваются, зевают.
Гоша. Суббота. Наконец. Скоро домой.
Костя. Скорей бы.
Рассаживаются на стулья. Костя садится за стол.
Гоша. А мне тут нравится – тепло и мухи не кусают.
Костя. И кормят бесплатно.
Гоша. Ты забыл?
Костя. Чего?
Гоша. Что вчера было? Мы же отрубились после коньяка Федосеича.
Костя. И проспали столько времени. Смотри, дверь была не заперта всю ночь. Нас уволят?
Гоша. Раз ещё не уволили – кажись, пронесло. Федосеич гад.
Костя. Мне, кажется, он подсыпал что-то в коньяк. Но зачем?
Гоша. Я поговорю с ним, как он появится. Мутный он какой-то.
Костя. И хитрый. Берта!
Убегает в комнату охраны.