II
Прошла весна, прошло лето, и наступила осень, золотая пора для всего, что золотится, пора ревущих ветров и спелых запахов, пора больших облаков и недостижимых горизонтов, пора сладкой и печальной тревоги.
В эту золотую пору кузнец возвращался однажды с ярмарки, где сторговал несколько старых железных болванок. Шел он весело, довольный собою, ибо был легок на ногу, и шаг у него был упругий, хотя груз оказался не из легких. В каждом трактире по пути он чуть-чуть прикладывался, а в последнем, что находился на расстоянии доброго часа ходьбы от села, угощался почти всю вторую половину дня, потому что был уже, так сказать, дома.
Когда опустились сумерки, он так «нагрузился», что ощутил острую потребность в компании и, встретив трех побратимов по винному делу, принялся угощать их, разумеется, и сам при этом не оставался в долгу. Он куролесил и куражился, как давно не бывало, медленно, но верно приближаясь к той великой минуте, когда надо было вспомнить о дьяволе. Собутыльники приметили это и перевели разговор на священника и его силу.
— Силен, ничего не скажешь! — согласился кузнец. — Но я бы его отделал!
— Как знать! — усомнились побратимы.
— Верно говорю! — Кузнец хватил кулаком по столу.
В эту самую минуту дверь отворилась, и в трактир вошел священник.
— Вот черт! — вырвалось у кузнеца. Однако, не потеряв присутствия духа, он раскрыл объятия и пригласил священника к столу — Извольте, господин жупник! Пропустим по рюмке-другой, а потом вместе отправимся через долину!
Священник остановился посреди комнаты, высокий и статный, и, помолчав, ответил с необычной серьезностью, почти хмуро:
— Мой путь лежит в другую сторону, кузнец!
— Жалко! — откровенно ответил тот.
— А тебе не страшно? — проникновенно спросил священник.
— Мне? — Кузнец почувствовал себя прежним героем.
— Ты говоришь, что схватился бис самим дьяволом? — пронзительно посмотрел на него священник.
— Да! И отделал бы его! — подтвердил кузнец, сжимая кулаки.
— Вот это дело! — одобрил священник. Он подошел к столу, протянул ладонь и серьезно сказал — По рукам!
Кузнец удивленно посмотрел на него.
— По рукам! — повторил священник.
— Зачем бить по рукам, когда дьявола нет? — пытался увернуться кузнец.
— По рукам!
Кузнец вытер ладонь о штаны и ударил.
— Так! — Священник отступил от стола и выпрямился. — Давши слово, держись! Сегодня ночью ты повстречаешь дьявола!
— Как это? — встрепенулся кузнец. — Как я его повстречаю, если его не существует?
— Об этом ты расскажешь завтра! — строго ответил священник и в воцарившейся после этого тишине захлопнул за собой дверь.
Кузнец фыркнул, потом задумчиво произнес:
— Чудной он какой-то сегодня!
— Чудной! — поддержали винные братья и шумно вдохнули воздух.
— Чего вы тут развздыхались? — взбеленился кузнец. — Пепа! — крикнул он служанке. — Подавай нам еще литр!
Пепа поставила на стол еще вина, но прежнее веселье больше не возвращалось: кузнец сперва хорошенько обложил своих собутыльников, а потом вовсе их прогнал. И стал собираться домой, хотя Пепа и словами, и руками удерживала его, умоляя не искушать дьявола.
— Оставь меня в покое с этим дьяволом! — обозлился кузнец. — Если он мне попадется, я пригоню его сюда — пусть на тебе поездит!
— Нахал! — ответила Пепа.
Кузнец бросил деньги на стол, хлопнул дверью, поднял на плечи свой груз и свирепо двинулся в путь.
Ночь была ветреная. По небу катились огромные иссиня-черные, грозные тучи. Время от времени между ними проглядывала багровая луна и заливала долину каким-то странным зеленоватым светом. Кузнец поглядел на небо, осмотрелся вокруг, и ему показалось, будто такой ночи он еще не видывал.
— Тьфу!.. Подходящая ноченька, чтоб дьявола повстречать!.. Разумеется, если б он был! — добавил он и твердо заключил: — Но вот нету его!