Очнулся я на тряской телеге. Застонал, и тут же надо мной склонился Гаврилка. Лицо у него было встревоженное.
— Лежи, лежи, не шевелись, — ласково сказал Гаврилка. — Потерпи немного, вот приедем в село — лекаря позовем.
— Хлеб-то как? — с трудом ворочая языком, спросил я. — Весь взяли? Бандитов в село везете?
— Весь, весь. И бандитов везем.
Вдруг мне послышалось, что где-то далеко-далеко загремел гром. Он все близился, нарастал и вот уже загремел над самой головой, отдаваясь в ней мучительной болью.
— Гром гремит… Гроза… — прошептал я.
Гаврилка оглядел чистое небо, тревожно взглянул на меня и сказал:
— Потерпи. Скоро приедем. Бредишь ты…
Но я так же явственно, как слышал гром, увидел всполох близкой молнии, потом еще и еще. Я зажмурился от нестерпимо-яркого света. И тут мне представилось, что не молнии сверкают перед моими глазами, а сама жар-птица летит в высоком небе…
Я напряг последние силы и громко сказал:
— Глядите! Глядите все: жар-птица прилетела! Птица счастья!
1940—1970 гг.
