Буйный ветер гуляет по марийской земле, дым стелется седым туманом, на месте илемов чернеют пепелища, на перекрестках дорог вороны каркают, делят падаль, а по тем дорогам, где совсем недавно ходили люди, рыщут серые волки.
Раньше по берегам Волги, Ветлуги и Вятки жило много марийцев, часто стояли илемы. Разведут, люди огонь в своих домах — все небо дым закроет, пролетит лебедь — дочерна закоптит свои белоснежные крылья. Теперь редко увидишь дым над кудо. Попрятались люди по лесам, подальше от каленых стрел, от острых сабель. И Кождемыр со своими сородичами покинул родной идем, переселился к Какшан-реке.
Построил себе Кождемыр маленькую избушку, поставил ее не на земле, а на широком, крепком пне, чтобы можно было избушку поворачивать окном на солнце. Утром смотрит окошко на восток, днем — на полдень, вечером — на закат.
Но раненого Кождемыр повез не к себе домой, а к лекарю Чура Оске.
Чура Оска — русский. В молодости он попал в плен к татарскому хану, там получил прозвище Чура, что значит — раб. Настоящее его имя — Иосиф — марийцы переделали на свой лад и зовут его Оска.
Оска с падением ханства получил свободу и мог бы вернуться домой. Но на родине, под Тверью, у него никакой родни не осталось, а к марийцам он привык, так и живет с ними.
Вот уже пятнадцать лет, как поселился Оска около Какшана, занимается кузнечным и ювелирным делом. Он знает множество целебных трав и кореньев и не раз вылечивал людей уже совсем готовых проститься с жизнью.
Марийцы любят Оску за его добрые дела, считают своим. Оска научился говорить по-марийски и ни одеждой, ни обычаем не отличается от марийцев.
Кождемыр принес раненого к кузне.
— Кто это? — спросил Оска, выходя навстречу.
— Твой сородич, русский, — ответил Кождемыр. — Помоги ему, он потерял много крови.
Оска внес русского в свое кудо, теплой водой промыл раны, приложил к ним какие-то травы и листья. Глядя на соотечественника, он, наверное, вспомнил свою молодость, родные тверские места.
Раненый тихо застонал и приоткрыл глаза. Оска поднес к его губам ковшик с водой, помог приподнять голову. Раненый отпил несколько глотков и, обессилев, откинулся навзничь.
Кождемыр присел рядом на обрубок дерева. Медведь примостился у его ног. Кождемыр задумался, глядя на раненого. Неужели нельзя жить, не делая зла? Зачем люди ведут войны, убивают друг друга, ожесточаются? Если бы Кождемыр был царем, то он повелел бы всем жить в мире и согласии. Пусть все люди трудятся, пашут и сеют себе и другим на радость, пусть никто не наживается за счет другого. Тогда и горе исчезнет повсюду и навсегда.
Раненый до ночи лежал и тихонько постанывал, ночью впал в беспамятство. Тело его разгорелось огнем, он что-то говорил, временами вскрикивал, сбрасывал с себя одеяло, пытался встать. Оска смачивал его лоб мокрой тряпкой, вновь закутывал в одеяло.
Кождемыр развел огонь посреди кудо. Пламя освещало внутренность помещения, голубовато-серые клубы дыма, струясь, поднимались к отверстию посреди крыши и исчезали в ночной темноте.
Кождемыр, не отрываясь, смотрел в огонь. Когда пламя начинало угасать, он приносил хворост из кучи, лежащей у двери, и бросал на раскаленные угли.
Всю ночь мучился раненый. Всю ночь Оска и Кождемыр сидели возле него. Кождемыра клонило в сон, голова его стала тяжелая, как свинец, и стоны раненого доносились до него, словно откуда-то издалека.
Под утро Кождемыр заснул. Разбудил его голос Оски. Кузнец о чем-то тихо говорил с раненым по-русски. Кождемыр не знал русского языка. Но Оска пересказал ему, что говорил русский. Русский сказал, что зовут его Яку́ней, родом он из-под Пскова, к берегам Какшана пришел вместе с отрядом, но отстал от своих.
Через несколько дней Якуня начал подниматься с постели, через неделю уже мог выйти из кудо. Тогда он подробнее рассказал о себе.
И, пока Якуня рассказывал, перед глазами Кождемыра, одна за другой, ярко вставали горестные картины жизни в дальней неведомой стороне.
Глухой, заснеженный лес. Стоят деревья в белых кафтанах, на каждом пеньке серебристая шапка. С неба, покрытого густыми облаками, падают снежинки, словно там, наверху, щиплют гусей и бросают пух вниз.
По узкой тропинке неторопливо бежит мерин. В санях сидят Якуня и его сестра, красивая, сероглазая девушка Алена. Одета она в красную расшитую шубку и поэтому издали похожа на птичку-снегиря. На Якуне косматый тулуп, который делает его похожим на медведя.
Рядом с Якуней, на мешке, лежит тяжелый кистень. В нынешние времена отправляться в дорогу без оружия опасно. Много появилось охотников за чужим добром. Кто только не подстерегает путника: и ливонский рыцарь, и ятвяжский гайдук, и разбойник-кривич.