- Иди за мной! - направляясь к подъезду, приказала депутатка.
- Пойдёмте, пойдёмте... - уговаривал врач. – У Светланы Анатольевны нервный срыв. Если ей перечить начнётся такое…
Погрузившись в думы, Вениамин брёл следом. Он мог начхать на депутатку и показать своё «я», но зная крутой нрав Эльвиреной мамы, а это была именно она, художник абстракционист решил не связываться, во всяком случае, пока, когда его роль ещё не определена.
Услышав голоса, Вениамин очнулся и увидел странную сцену, происходящую на лестничной площадке.
Герман Леонардович с чемоданом в руке немного смущённый, молча, заходит в квартиру, словно возвращается из командировки. В дверном проёме с ужасным лицом, словно испугавшись разоблачения, его встречает жена Эльвира.
«Что, там где-то прячется любовник? - подумал Вениамин. – А как же я?»
- Быстро заходите! – приказала Светлана Анатольевна.
- Мама! – закричала Эльвира.
- На! – Светлана Анатольевна размахнулась и врезала дочери по щеке.
- За что?! – У Эльвиры брызнули слёзы. – Ухм-хм-у.
- Что ж ты мне нервы-то мотаешь, дочка? У меня в Думе заседания. Я всё бросаю и, как дура, мчусь сюда, чтоб увидеть сцену разлуки.
- У Светланы Анатольевны нервный срыв ей нельзя перечить. – Герману Леонардовичу своё беспокойство врач пытался донести шёпотом. – А то начнётся такое…
- Ты это всё замутила? – смотря на дочь, спросила Светлана Анатольевна. – Только не ври мне!
- Дело в том, - начал Герман Леонардович. – Эльвира такая творческая натура, что эмоции ей…
- На! – Светлана Анатольевна размахнулась и врезала зятю пощечину.
- Вот и до меня дело дошло, - сказал Герман Леонардович.
Эти слова дошли и до Вениамина, и он, прихватив щёку, припомнил, что когда-то целуя депутатке ручку, поймал себя на мысли, что такая рука с деловой хваткой не даст маху. Рядом в ухо Вениамина лилась тихая речь врача.
- У Светланы Анатольевны нервный срыв ей нельзя перечить. А то начнётся такое…
- Ты Вениамин? – спросила Светлана Анатольевна, приближаясь. – Меня не надо бояться…
- Мама! – крикнула Эльвира. - У меня с ним ничего не было.
- М-м-м… – пытаясь растянуть дистанцию, Вениамин отступал. – Я здесь совершенно не причём…
- На!! – пощёчины получились на загляденье, потому что депутатка выстрела дуплетом, с двух рук.
- Ах, как… – Вениамин почувствовал лёгкость, словно камень свалился с души. – Хорошо…
Прозвенел звонок. Так как дверь была не заперта, в неё осторожно вошли.
- Вам что здесь нужно? – спросила Светлана Анатольевна у вошедшего мужчины.
- Здравствуйте, – сказал мужчина приглушённым голосом, но увидев стоящую в углу картину, сразу приободрился, попав в нужный для себя тон. – Я пришёл за картиной. Эльвирочка ничего менять не надо. Моя жена сказала, что художник всегда прав. Пожалуйста, вот деньги.
- Сколько здесь? – спросила Светлана Анатольевна.
- Мама!
- Молчи!
- Как и договаривались, - сказал мужчина. – Пятьдесят тысяч рублей.
- Даю девяносто. – Светлана Анатольевна взглянула на картину. – У меня на даче для неё есть отличное место.
- Уступите за сто, - попросил мужчина. - Ради жены. Она беременная. Пожалуйста, у меня больше нет денег.
- Муж покупает жене картину. Она беременная. – Светлана Анатольевна пустилась в рассуждения. - Дома художников, как собак не резанных. Полно картин, и не одной беременной.
- Мама!
- Что мама?! Мы с папой никогда не дождёмся. А ну вас. Я ухожу.
- Мама, подожди, - Эльвира потупила взгляд. – Мы с Германом постараемся вас скоро осчастливить.
От этих слов задетый за живое Вениамин прикусил губу. Разве можно сравнить сердечную боль с каким-то банальным укусом.
- Ну, ну... – сказала Светлана Анатольевна.
- Мама, а как ты узнала… ну что… мы? – спросила Эльвира.
- Ты случайно включила телефон и позвонила мне. Так что я всё слышала. Это раз. Потом, не забывай, я первый зам в комитете по безопасности. Это два. И три… - Светлана Анатольевна как-то особенно посмотрела на своего спутника. – Познакомьтесь, мой новый помощник Кузьма Ильич.
Кузьма Ильич галантно приклонил голову.
- Мне пора, - сказала Светлана Анатольевна.
- Увидимся… - сказали друг за другом Эльвира, Герман Леонардович и Вениамин.
Мужчина, купивший дорогую картину из-за принципа, промолчал.
ПОДТОЛКНИ!
Часто люди падают с большой высоты из-за тех же недостатков, которые помогли им её достичь.
Она проснулась в хорошем расположении духа. Назвать его прекрасным она не решалась, боясь банальной зависти, тем более, когда желание совпадает с возможностью, лучшей судьбы, согласитесь? желать ей в это июньское утро было бы глупо. Желание - чего греха таить - покончить с жизнью, в ней колыхнулось сразу, как только возлюбленный бросил её. А вот над возможностью осуществить своё желание ей пришлось попотеть, потому что в таких случаях всегда есть варианты. Надо отдать ей должное, потому что выбрав прыжок с моста она ещё раз доказала, в первую очередь, конечно, самой себе, что является натурой утончённой и романтичной, в какой-то степени даже поэтичной. Правда, сотворить себе кумира среди поэтов она так и не смогла.
Возлюбленный назвал её «ленивой» и ушёл, молча, а затем, чтобы сделать больнее написал письмо, что её подруга ему нравится больше. Она впервые за много лет сделала зарядку, оставив письмо без ответа, потому что настоящих подруг у неё никогда не было. Ещё он называл её трусихой, потому что она всегда боялась высоты. Возможно, поэтому был выбран самоубийственный прыжок с моста, как единственное средство, чтобы ему отомстить.
Завтра все газеты напишут: «Юная особа по непонятным причинам свела счёты с жизнью». Правда, в этом счёте не будет её мечты: о загородном доме, о престижной работе. О! Она подумала о нём, взяла лист бумаги и написала признание, которое, несомненно, заметят, те, кто найдёт её тело. Признание издатели опубликуют большим тиражом, как главное событие дня. «Юная особа по понятным причинам свела счёты с жизнью». Коротко и ясно для него, понимающего, как она любила. Любила. Она думала уже о себе в прошедшем времени, смотря на стрелки часов, которые, словно семечки щёлкали её время.
Она никогда не увлекалась макияжем, но сегодня, стараясь быть неотразимой, позволила себе запоминающую яркость, правда, не из ряда вон выходящую, а такую, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность. Тот, кто оказался рядом удивился её доброжелательному тону.
- Доброе утро, – сказала она, не сквозь зубы, а с открытым сердцем.
- Доброе… - отвечали люди, обращая внимание на платье, которое идеально подходило к её стройному телу.
- Вы сегодня замечательно выглядите, - лестный отзыв оставил пожилой джентльмен в шляпе.
- Спасибо, - благодарила она.
Комплимент, словно переходящий вымпел, оказывался то в одних руках, то в других.
- Вы такая стройная! - восклицала женщина, с замашками учредителя с большим весом - Простите: ваша диета как-то связана с кефиром?
- Нет… - улыбалась она.
- Разве сегодня праздник?– спросил молодой человек, одетый с иголочки.
- Да. Нет, - она вспоминала. – Правда, это день для меня особенный.
- Тогда удачи вам.
- Спасибо. И вам того же…
Июнь – месяц отпусков, на перекрёстках, кажется, свободно; от зелёного глаза светофора помощь всем, кто естественно не спешит. Она ловит такси, чтобы ехать с ветерком, потому что мост её мечты находится за городом. Таксист разгоняется до неприличной скорости. У него явные проблемы с головой, которые видны не вооружённым глазом. Возможно, недавно ему вскрывали череп; сквозь редкие волосы радиус шрама, смотрится вызывающе.