Гжа Петрович: Ладно, не злитесь.
Ситуация следующая: для Надежды эта женщина слишком быстрая. Потом, она нервичает, что не может докричаться до бабушки, что стоит теперь перед закрытой дверью, теперь, когда она, наконец, решила ее навестить. Кроме того, она до сих пор находится под впечатлением от инцидента с Симичем. Она все еще чувствует его влажное дыхание, хотя после всего этого, она уже много раз умывалась. Поэтому она так неучтиво ведет себя с этой пожилой женщиной. Надежда бессознательно, кто знает, уже в который раз, вытирает лицо и думает, как она может открыть окно и влезть через него.
г-жа Петрович: А почему же вы не знаете, кто живет над вашей бабушкой?
Надежда раздраженно смотрит на женщину.
Надежда: А вам-то какое дело?!
Г-жа Петрович замолкает, и ее молчание говорит больше, нежели просто: «Я прекрасно знаю, какая ты!»
Надежда: А потом, где ваша дочь? Что же она вас не ждет? И как вы думаете войти, если у вас нет ключа?
г-жа Петрович: Моя дочь работает.
Надежда: И я работаю.
г-жа Петрович: Она врач. Хирург.
Надежда: Да ладно.
г-жа Петрович: Доктор Жанна Петрович.
Вам знаком такой тон, которым говорит госпожа Петрович, и который выводит Надежду из себя? Она не ругается, она не кричит, она даже не рассуждает. Она просто спокойным голосом напоминает об обстоятельствах, которые абсолютно не важны в этот момент, но против которых Надежда не может ничего сделать. Потому что она — не врач. Она гример на телевидении. И хотя это достойная работа, к которой она относится серьезно, и на деньги, которые она зарабатывает, живет скромно, но нормально, но в данный момент этого не достаточно. Больше всего на свете в этот момент Надежда хотела бы крикнуть: «А я старший врач, доктор Надежда Илич, зав. отделением и главврач больницы, в которой ваша дочь работает. И я сейчас ее отпущу с работы». Просто так, холодно и спокойно. Чтобы увидеть выражение лица этой противной женщины. А потом вдруг думает, а почему бы и не сказать? И говорит:
Надежда: А я старший врач, доктор Надежда Илич, зав. отделением и главврач больницы, в которой ваша дочь работает. И я сейчас ее отпущу с работы.
Госпожа Петрович вообще не меняется в лице. Только с тем же выражением удивления смотрит на надежду, которая ликует всего мгновение. Петрович без слов отмахивается от Надежды. Она не хочет иметь дела с ненормальной. Она ничего не говорит, делает пару шагов и смотрит вперед. Но Надежда — не дурочка. Она умная, потому что сейчас разыграла такую сцену. Ей становится неприятно.
Надежда: Не беспокойтесь, вашей дочери ничего не будет. Я… не главврач. Я там не работаю.
У госпожи Петрович не хватает такта.
г-жа Петрович: Это сразу видно.
Надежда: Не хорошо так говорить.
Петрович только пожимает плечами. Вот так стоят эти две женщины, каждая на своем конце жизни и лестницы, и смотрят друг на друга. Госпожа Петрович все-таки решает поднять свой огромный чемодан по крутым ступеням. Не понятно почему, но она так решила. И она начинает его поднимать.
Надежда: Ну, куда вы с этим чемоданом? Закрыто же.
г-жа Петрович: Все равно. Не стоять же ему так, посреди улицы.
Надежда: Какая разница?
г-жа Петрович: Пожалуйста, девушка, не надо больше испытывать мое терпение. Я пожилая женщина. Если хотите, помогите мне, если нет, оставьте меня в покое.
Надежда: Хорошо, подождите. Я помогу.
Надежда тянет чемодан, выбиваясь из сил.
Надежда: Что там у вас?.. Весь ваш гардероб?
Надежде, в конце концов, удается поднять чемодан по ступенькам к входу, к закрытому входу.
Надежда: Вот. И что теперь?
г-жа Петрович: Будем ждать.
Надежда: Чего ждать?
Г-жа Петрович теряет терпение. Выпаливает.
г-жа Петрович: Годо!
Надежда: Кого?
г-жа Петрович: Вы же, девушка, ничего не знаете. Сидите здесь, имейте терпение. Что-нибудь да произойдет.
И действительно что-то происходит. Из дома доносится слабый голосок. Поет бабушка Надежды. Надежда радуется.