Дада ошибочно показывает юг.
Дада: Проще говоря, обращаю ваше внимание на то, что нас ждет грустная новость: осеннее равноденствие означает официальное окончание еще одного лета и скорое приближение зимы.
Дада, честное слово, грустно вздыхает.
Дада: Завтра утром облачно, ожидаются дожди прежде всего в северных, а так же в центральных областях, хотя на юге страны в первой половине дня будет сухо.
Дада снова показывает юг неправильно.
Дада: Во второй половине дня будет безоблачно. Антициклон разгонит облака, скопившиеся над нашей прекрасной страной, и во второй половине дня ожидается быстрый рост температуры. Ветер южный, слабый до умеренного. Давление выше нормы, минимальная температура днем от 15 до 20 градусов, максимальная до 25 градусов.
Дада работает на национальном телевидении, поэтому и держится соответствующе.
Дада: Такая погода сохранится еще всего несколько дней. Поэтому призываю вас использовать последние теплые дни бабьего лета, потому что неизвестно, что ждет нас потом.
Дада похожа на идиотку, смотрит в камеру.
Дада: От имени всего нашего коллектива и от имени национального телевидения желаю вам приятного вечера.
Дада ждет. Смотрит куда-то вверх.
Дада: Есть?
Ответа нет.
Дада: Что опять произошло с моим гримом? Почему опять я так блещу?
Дада ждет ответ. Раздраженно бормочет.
Дада: Я прошу вас, чтобы кто-нибудь объяснил этой девочке, как надо работать!
Яркий прожектор гаснет. Наступает полное
Затемнение
Терраса в доме Фредди, большой стол, полностью заставленный едой, которую никто не ест, накрыт на шестерых. На этой террасе, да и в этой пьесе, кажется, что у всех какие-то проблемы с едой: у Дады еда вызывает отвращение, Жанна и Фредди в принципе не едят, Макс после своего микроинсульта на специальной диете, Милану не хочется есть, зато хочется пить, а Надежда, как правило, хорошо наедается дома, прежде чем появиться в обществе. Поэтому, как это было и с Максом, в конце вечера остается голодной.
Итак, никто ничего не ест, только иногда кто-то что-то пьет. Однако, даже если в это трудно поверить, это дружеский ужин. Вечер хороший. Дада вчера была права: на улице действительно двадцать пять градусов. Свежо, красиво, видна каждая звездочка.
Фредди: Почему никто ничего не ест? Для кого я столько всего назаказывал?
Этим летом Фредди оперировали. У него во рту колаген и тампоны. Он выглядит как чудовище. Надежда и съела бы что-нибудь, но ей не хочется это делать в одиночку. Она оглядывает всех.
Милан: Я бы выпил еще немного вина…
Фредди: Вот бутылка. Налей себе.
Милан с этой минуты и далее будет наливать себе сам.
Дада: Ну, Макс, когда вы начинаете? То есть, вас уже прооперировали?
Макс: Да.
Жанна: И к счастью, невероятно быстро!
Макс: Просто мне повезло. Мы приехали вовремя. Речь шла о минутах. Вот пусть вам Жанна расскажет, что сказали на консилиуме. Что если бы мы приехали чуть позже, то…
Жанна: То было бы уже поздно.
Дада: Ужас. Но как вы почувствовали? Это же инсульт!
Макс: Микро. Микроинсульт. Ну, так, просто почувствовал. Интуитивно.
Надежда смотрит на него. Макс на нее — нет.
Макс: Удивительное состояние, эта болезнь. Когда понимаешь, что все… все так относительно.
Макс выдает фразу за фразой.
Макс: В это мгновение ты здесь, а в следующее тебя уже нет. Когда чувствуешь, что только случайность отделает тебя от…
Дада: От смерти?
Макс злится. Он не любит, когда произносят это слово.
Макс: От этого. Я не люблю это слово. Просто понимаешь, что жизнь — это ничто, просто суета… И начинаешь все переосмысливать. Тогда задаешь себе вопрос: а что я действительно сделал в своей жизни? Что после меня останется? Ничего!