Смирнов Алексей
Кузница милосердия
Алексей Смирнов
Кузница милосердия
НЕМНОГОСЛОВНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ
Было бы ошибкой увидеть во всем, что последует, продолжение хроники "Под крестом и полумесяцем". Хроника закончена и готова к печати. Пусть, как сказано, будет по нашему слову, а от лукавого - ничего. Хотя читатели встретятся с некоторыми уже знакомыми и, смею мечтать, полюбившимися фигурами. Но не только с ними, конечно. Тем более, что эти фигуры не заслуживают страстной любви. Так, симпатии небольшой - это может быть. Да и сами истории здесь не совсем похожи на те, что составили хронику. Длиннее они, что ли. Наверное, да. В этом все дело. Или в чем-то другом. К тому же они мало связаны друг с другом. Реальные воспоминания, воспоминавшиеся в режиме реального времени. Кушать подано, стол общий, язвенникам не читать.
* Как вкусно просить прощения
* Побег из курятника
* Циркуляр Мойдодыра
* Циркуляр Диониса
* Гулливер
* Естественная монополия
* Борзые талончики
* Гнездышко
* Солитер
* О деликатных тонкостях
* Мужские руки
* Марков
* Реакция на Реформацию
* Транквилизатор
* Визит дамы
* Один и без оружия
* Правило Номер Один
* Под водительством Мопассана
* На линии доктор Кулябкин
* Вальс расстрелянный
* Заказное убийство
* Языковой барьер
* Путь к сердцу мужчины лежит через желудок
* Самозванцы
* Маврикиевна
* Пирация
* Обратите внимание на наше состояние
* Шубы
* Диссиденты
* Свиньи
* Гангстер
* Фитнесс
* В каждом рисунке - солнце
* Муравейник
* Фактор страха
* Антисептика
* Педиатрическое
* Нос
* Холодный душ Шарко
* Козы и катыши
* Малый Апокалипсис
* Семь колец пещерным гномам
* Мой дельтаплан
* Фарид и Вольков
* Социальный дарвинизм
* Варангер-фьорд
* Масоны
* Одна снежинка - еще не снег
* Готовь сани летом
* Вот едут партизаны
* Падения и выпадения
* Матка-яйки
* Хлопци-кони
* Про молодость, которая не знала, и про старость, которая не могла
* За спичками
* Должностное несоответствие
* Апгрейд
* Бильярд в половине десятого
* Бархатный Теракт
* "Прошу пана"
* Functia laesa
* Мобилизация
* Три гипотезы
* Два темперамента
* Живые и мертвые
* Неотложная лениниана
* Пасторальные сцены
* "Курение вредит вашему здоровью"
* Седые рецепты
* Овощной Бог
* Чай
* Косарь и Отличница
* Мор
* A la guerre comme la guerre
* Коррида
* Протозоя
* Интерлюдия-довесок
* Коммерческая топология
* Джингл-Белл
* Доктор Томсон
* Горнило
* Бутон
* Унтер-антидепрессант
* Ренессанс
* Ступенчатая терапия
* Непристойное предложение
* Баня
* Дрянная зависимость
* Профессор Козьмин-Соколов
* Эмблема печали
* Folie a deux
* Еще один довесок
* Ноу Хау
* Голубой вагон
Как вкусно просить прощения
Был такой детский рассказ, не помню, чей. Может быть, Драгунского. Там мальчик набедокурил, но потом извиняется: трогательно прижимается к маме и вдруг понимает, что это очень просто, и очень приятно, и "даже немножко вкусно - просить прощения".
Это "вкусно" мне запало в голову и всплыло, когда я читал дочке сказку, а в сказке был повар в белом колпаке, вот ребенок и спрашивает: зачем белый колпак?
- Ну, - говорю, - чтобы волосы в суп не падали. Тебе приятно, когда там плавает? А белый - чтобы все видели, что чистый. А то напялит себе черный, и поди разбери, день он его носит или месяц.
Много лет назад я учился и работал при кафедре нервных болезней Первого Ленинградского мединститута. Нет, уже Санкт-Петербургского медицинского университета. Сразу чувствуется разница. Дежурил, разумеется, по ночам. И вот меня вызывают в приемный покой на предмет расследования пьянства. Пьянство было раскрыто на пищеблоке; подозреваемая повариха доставлена, куда надо, и ждет моего вердикта.
Прихожу. Созерцаю.
Я человек либеральный, никого не осуждаю, все понимаю. Если что про кого напишу, так в документальном стиле, без оргвыводов. Но здесь я даже споткнулся. Повариха, которой не дали приготовить обед для всего института, стояла совсем испуганная и несчастная. На ней были белые одежды ангела. Этого ангела, ходившего к сынам человеческим, низвергли на землю; содрали в наказание крыла и хитон, постелили их у входа в адский сортир, где тысячи бесов вытирали о них свои черные копыта.
Потом одежды с крылами надели обратно на ангела, а на прощание выплеснули на фартук ночной горшок Люцифера.
И я не сдержался. Это был последний в моей жизни проблеск гражданского идеализма. Я приблизился, оттянул лямочку фартука и обратился с такой речью:
- Послушайте, я все понимаю. Мне плевать, что вы выпили. Но вы же обед варили - что, что это? В каком вы виде?
Повариха вытаращила глаза, отшатнулась и пробормотала:
- Я больше не буду.
И я увидел, как это всем будет вкусно, прощение поварихи.
Побег из курятника
На поэтическом фуршете ко мне обратился застенчивый молодой человек, который, как выяснилось, занимается Рекруитментом, а потому читает идиотские книги в моем переводе. Вежливо и тонко хихикая в ответ на мои ядовитые реплики, он выразил надежду на какое-нибудь сотрудничество в перспективе. Не имея ничего против него лично, я в сотый раз содрогнулся при словах "работать в команде". Нет ничего страшнее для меня, чем сделаться "командным игроком".
Всегда и везде я искренне ненавидел начальство за то, что оно за мной следило. Вот сейчас мне замечательно: сделал - и молодец. Не сделал - тоже молодец, просто съешь на один пирожок меньше. Зато в прежней жизни мне приходилось совершить столько побегов, что по накалу страстей, если взять их в совокупности, хватило бы и на Бастилию, стоявшую под охраной глупого Ла Раме, и на Шошенк, и на историю с Мотыльком и Дастином Хоффманом.
Я совершенно не умею сидеть и пучить глаза, когда все уже давно сделал. И в поликлинике, и в больнице у меня всегда существовало по два пути отступления, главный и запасной. Основная дилемма заключалась в верхней одежде. Если я вешал ее в кабинете, пользуясь королевской привилегией игнорировать, на зависть обычным смертным, гардероб, то мне приходилось бежать уже одетым, и я рисковал натолкнуться на какую-нибудь проверяющую сволочь. А если я катился вниз как бы по делу, то неизбежно задерживался в гардеробе, где тоже мог натолкнуться на сволочь. К тому же меня выдавала сумка, по которой сразу делалось ясно, какое у меня дело.