Нужно было удержать миг признаний, понимал он. Нужно было найти глаза друг друга и сковать единое лезвие желаний… Улыбка Галара угасла в мыслях о прошлых мыслях, как бывало всегда, когда он набредал на это воспоминание.
Она отослала его через несколько месяцев — служить в Харкенасе связным Легиона Хастов. Кажется, храбрость прошедших войну мужчины и женщины осталась на краю бранного поля. Хотя, без сомнения, к лучшему. Ведь Торас Редоне жената, и супруг ее никто иной, как Калат Хастейн, сын Хенаральда, тот, кто дал Галару хаст-меч.
Проводя большую часть жизни в Цитадели, он легко мог бы найти утешение в объятиях жриц, хотя еще так не делал. Наоборот. Казалось, он находится в осаде, не замечая большей части направленного в лицо оружия, и каждую ночь засыпает утомленный в скромном уголке казарм. Мечтая, чтобы желудок привык к алкоголю.
Недавно он узнал, что Калат Хастейн принял должность командующего Хранителей Внешних Пределов и уехал далеко на север, на равнину Манящей Судьбы. Торас нынче одинока? Или пьет в иных объятиях? Он не знает и, по чести, не желает знать.
И все же он не в силах сдержать смешанное с тревогой предвкушение, скача по почти вырубленному Старому Лесу.
Едва выехав из узора деревьев, из молчаливой недвижности, они смогут различить Хастову Кузницу и сами Великие Покои. Он велел себе ничего не ждать — вероятно, ее даже нет дома, ведь рудники, место размещения легиона, далеко на юге. Да лучше, если ее не будет. В эти дни в жизни много других неразберих.
Поселившись в городе, Галар Барес уяснил, что схизма между легионами Урусандера и Хастов — лишь одна из многих; что даже благое восприятие Андиев стало предметом соперничества. Что еще хуже, появилась растущая сила рядом с Матерью, и никто не мог предсказать пределы амбиций лорда Драконуса — хотя многочисленные недруги не стеснялись, приписывая ему всяческие злодейские планы. Лично Галар видел неустойчивость позиций Драконуса, особенно сейчас, при всех разговорах о браке — вполне политическом, разумеется, призванном исцелить старые раны, призванном избавить от гражданской войны. Если у Драконуса есть амбиции, они, естественно, не простираются далее удержания статуса, и консорт должен понимать, что в любой момент может выйти из милости.
Если только не правы наглые его недруги и Драконус не кует тайный союз всех благородных семей — вот самый правдоподобный недавний слух — чтобы сделать брак невозможным. Разумеется, эта идея порочна, ибо не учитывает власть самой Матери Тьмы. Она может любить Драконуса (Галар подозревал, что любит), но она не отличается покорностью. Ее воля — своего рода Сердечная Жила. Ни один любовник ее не поколеблет, как не способны самые жаркие аргументы сбить ее в споре.
Во многих смыслах она воплотила форулканский идеал правосудия и порядка — хотя те в близоруком фанатизме и не смогли узреть эту истину.
Величайший ее дар детям — всем детям — именно таков. Пока она есть, не будет ни беспорядка, ни хаоса. И в том неизмеримое утешение. Случись брак, раздели Урусандер из Нерет Сорра правление Матери Тьмы как ее супруг — может окончиться вражда, излечиться все расколы, и Легиону Хастов не придется сражаться с кипящей атмосферой злобы и обид.
Что тогда будет делать Драконус? Ему не будет места в Цитадели; не будет места в Харкенасе. Попросту поклонится, благодаря, и удалится в старый Оплот на берегах Дорсан Рил? Галар видел в Драконусе мужа чести. Лорд сдастся воле любимой женщины.
Никому не дано избежать в жизни печалей. Никому не дано уйти от боли потерь. Драконус достаточно мудр, чтобы понять.
Мир можно выковать. Лишь дурак жаждет гражданской розни. Сыны и дщери Тисте отдали жизни в защиту королевства; пролилась кровь каждого Дома и Оплота, и великих и слабых. Кто посмел бы повернуться к прошлому спиной?
Командор Келларас хранил молчание, скача рядом с капитаном из Хастов. Он слышал бормотание из ножен черного дерева, что висят на боку Галара, и звук вызывал зябкую дрожь, словно касание трупа. Он слышал много сказок о зловещем легионе и заклятом оружии, но лишь теперь надолго оказался в обществе солдата из Хастов.