Бедняжка Фарор Хенд. Наверняка это станет для нее ударом. Причем весьма болезненным.
Шаренас готова была ее утешить, выслушать с пониманием и без осуждения – к кому еще осмелится обратиться Фарор на этом уединенном форпосте?
«Поведай мне свои тайны, сестра, и мы вместе придумаем, как выпутаться из этого кошмара. Даже если это будет означать конец твоему доброму имени – уверена, через пару сотен лет ты меня поблагодаришь. Покажи мне путь своей тоски, а я возьму тебя за руку и поведу по нему. Как и подобает настоящей подруге».
Прямо перед Илгастом Рендом ехали капитан Хунн Раал и Оссерк, сын повелителя Урусандера. Ни тот ни другой его особо не вдохновляли. Капитан был тщеславен и высокомерен. Претендент на звание принца был бледным отражением отца, юношей раздражительным и вспыльчивым. Ну не удивительно ли, что повелитель Урусандер произвел на свет такого наследника? Но с другой стороны, Илгаст хорошо помнил мать Оссерка, женщину без особых моральных устоев. Если бы не внешнее сходство между отцом и сыном, он вполне мог бы поверить, что Оссерк – порождение семени какого-то другого мужчины. Ведает Бездна, в нынешние времена тисте предавались просто невероятному распутству. Жены вовсю наставляли рога мужьям, те тоже постоянно ходили на сторону, а теперь даже Матерь-Тьма обзавелась любовником.
Потомство сыпалось из утроб, будто спелые плоды. Нет, Илгаста определенно не впечатляло то, во что превратились тисте. Добытый ими мир стал жертвой праздности и резкого падения нравов.
Затем мысли Ренда переключились на Урусандера. Повелитель оказался прекрасным командиром, но окончание войны явно не пошло ему на пользу. Он тоже сбился с пути, предаваясь тайным слабостям, свойственным скорее престарелым жрецам с измазанными чернилами ладонями.
Урусандер станет весьма посредственным королем, а его нежелание оказывать кому-либо расположение – эта непоколебимая вера в справедливость – вскоре распугает всех его сторонников. Таким, как Хунн Раал, ничего не обломится: ни богатых даров, ни земельных наделов, ни власти, ни влияния при дворе. Как скоро они начнут плести заговоры против своего любимого повелителя? Илгаст слишком хорошо понимал этих глупцов. Единственное, к чему они стремились, – возвыситься любой ценой.
Больше всего его беспокоило, что приход к власти Урусандера приведет к кровопролитию. Даже столь желанное изгнание Драконуса и его чужеземной родни не уменьшало опасений. Домашние войска большинства Обителей и Великих домов готовы были выступить против восхождения к власти повелителя Урусандера и его сторонников. В этом крылось нечто большее, чем просто защита имеющейся власти. Илгаст слишком хорошо знал своих соплеменников. Политические махинации со стороны солдат, таких как Хунн Раал, оскорбят их до глубины души. Они обидятся, потом возмутятся, а затем и вовсе придут в ярость. Внешние приличия слишком хрупки, и разбить их вдребезги ничего не стоит.
«В мире крови тонут все», – подумал он.
И тем не менее Илгаст находился в обществе этих солдат, хотя его тошнило от вредоносной ауры, окружавшей Хунна Раала и трех его напрочь лишенных вкуса сестриц, и от чрезмерного самомнения Оссерка, продолжавшего воображать, будто он возглавляет их группу. А позади Илгаста ехали Кагамандра Тулас, для которого прошлая война еще не закончилась (и, скорее всего, не закончится никогда, вплоть до самой его смерти), и Шаренас Анхаду – хотя эта женщина и вызывала меньше всего возражений из трех капитанов легиона, называвших себя сестрами по духу, однако Илгаст был разочарован ее присутствием здесь. Он считал Шаренас достаточно умной и проницательной, чтобы не ввязаться в эту компанию глупцов, плывя по течению, будто мусор.
«Так-то оно так. Но тут вновь неизбежно возникает вопрос: а что же, интересно, делаю я сам в столь кошмарном обществе?»
Ренд знал, что Хунн Раал воспринимает его присутствие здесь как свою личную победу. Вне всякого сомнения, капитан рассчитывал, что он поможет ему привлечь на свою сторону Калата Хустейна и смотрителей. Следует признать, что на самом деле Илгаст отгородился от остальных, самоустранился, слишком довольный собственной отставкой. Однако его внешнее безразличие вовсе не означало, будто мир застыл на месте. Хотя никто не спрашивал совета у Ренда, сам он прекрасно понимал, что оказался меж двух огней, вернее, между двумя лагерями. В его жилах текла кровь Великого дома, а сам он был в прошлом командиром когорты в легионе Урусандера, и теперь Илгаст разрывался между двумя силами, которым пока еще вполне мог сопротивляться, продолжая твердо стоять ногах, что требовало немалого внимания и осторожности.