Элоф посмотрел на мертвого убийцу и на человека в красной мантии, вытиравшего лезвие меча о кожаный камзол своей жертвы. Словно почувствовав, что на него смотрят, тот поднял голову и насмешливо вскинул бровь.
— Снова буйствуешь, сир кузнец? Здесь, в Синдикате, никому не позволено швыряться черепицей. Пусть судьба этого негодяя будет для тебя предупреждением. Но кажется, ты тоже пострадал; надеюсь, этот урок пойдет тебе на пользу!
Элоф опустил глаза. Лишь теперь он увидел пятно крови на боку, вспомнил о леденящем прикосновении ножа и снова почувствовал боль.
— Царапина, не более того. И хотя я рад, что ты хотя бы однажды решил усмирить беспорядки вместо того, чтобы разжигать их, Брион, твоя помощь запоздала. Как и раньше, нам пришлось взять большую часть работы на себя.
Краска бросилась в лицо Бриону, но он лишь пожал плечами.
— Достойное зрелище, — проворчал он и ткнул носком сапога безжизненную смуглую руку. — Северяне убивают северян! Твой приятель положил еще двоих там, внизу. Возможно, он учится уму-разуму. Эй, стража, уберите эту падаль!
— Северяне? — пробормотал Элоф и последовал за стражниками, волочившими трупы вниз по лестнице. — Сомневаюсь… Я вырос среди них, помнишь? Да, у них смуглая кожа, но посмотри на их лица, на ритуальные шрамы! Они скорее напоминают…
— Да, клянусь кишками Амикака! — взревел Катэл, ворвавшийся в дверь вместе с Керморваном, наступавшим ему на пятки. — Эквешцы, как и те, что внизу! Откуда они взялись, во имя преисподней?
— Возможно, они из отряда эквешских фуражиров, — задумчиво произнес Керморван. — Отбились от своих во время отступления, а потом тайно проникли в город под видом беженцев, чтобы отомстить. Им представился такой случай во время беспорядков, учиненных крикливыми приверженцами лорда Бриона. Но есть другая, более зловещая возможность. Они могли быть шпионами и наемными убийцами, специально посланными сюда из эквешских поселений на севере. В таком случае…
— Так или иначе, мы больше не можем позволить себе якшаться с северянами, — перебил Брион. — Кажется, ты наконец становишься умнее!
— Ты неправильно понял меня, Брион. Это доказывает мою правоту, а не твою.
— В чем же она заключается, твоя правота?
— Ты услышишь это, когда мы возобновим заседание, и чем скорее ты призовешь своих цепных псов к порядку, тем раньше это произойдет. Предлагаю тебе заняться этим.
В густой бороде Бриона мелькнула безрадостная улыбка.
— Я еще не все сказал. Но, наверное, будет лучше, чтобы твой приговор прозвучал из твоих собственных уст.
— Ты делаешь успехи, — проворчала Иле, обращаясь к Элофу, когда они устало возвращались обратно на галерею. — Брион уже говорит с тобой, а не упоминает о тебе в твоем присутствии. Чудеса никогда не прекратятся! Кстати, о чудесах: просто удивительно, как ты разобрался с тем, кто набросился на тебя сзади. Я рвалась тебе на выручку, но меня уже почти задушили.
— Но ведь ты помогла мне! — озадаченно произнес Элоф, собирая с пола свои разбросанные инструменты. — Его оттащили…
Она упрямо покачала головой.
— Только не я. Второй, напал на меня лишь после того, как ты стряхнул его.
— Кто же тогда?
Иле пожала плечами и села подальше от окровавленного конца скамьи.
— Возможно, он поскользнулся.
— Я не могу этого объяснить. Но они определенно были убийцами и знали, на кого им нужно нападать. Интересно, что Керморван скажет об этом?
Синдики и все остальные притихли, когда Керморван выступил вперед, собираясь говорить. Какое-то мгновение он смотрел на них, потом повернулся к Бриону, и его взгляд стал очень холодным. Слова Керморвана зазвенели в тишине, эхом отдаваясь от мраморных стен.
— Синдики и жители Кербрайна! Сегодня вы слышали, как милорд Брион Брайхирн выдвинул против меня тяжкие обвинения. Я давно знаю этого человека, поэтому слушал его подлинные слова, а не темные намеки. Большей частью он просто высекал искры искусно составленными вопросами и позволял вам самим раздувать пожар. Ему прекрасно известно, что туманные и бессодержательные рассуждения труднее опровергнуть, чем полновесную истину. Но правда — это лучшее, что я могу вам предложить, и предупреждаю заранее, что это будет не та правда, которую вы хотите услышать. Однако вы ничего не достигнете, если начнете буйствовать или постараетесь перекричать меня. Правда остается правдой, и даже если вы заставите меня замолчать навеки, это ничуть не изменит планов тех сил, чью работу я вижу в Кербрайне, — разве что ускорит их осуществление.
Он с презрением посмотрел на Бриона.
— У меня есть подробные ответы на пустые обвинения, выдвинутые этим человеком, но пока что я удовлетворюсь несколькими примерами. Для начала возьмем корсаров. Я присоединился к ним лишь потому, что они были готовы сражаться с эквешцами, когда все остальные, живущие на юге, высмеивали саму мысль о том, что эквешцы могут представлять угрозу. Они верили небылицам, распространяемым в то время лордом Брионом, будто я хочу захватить военную власть. Эти корсары сейчас находятся в городе. Они заслужили прощение, и у нас есть достаточно свидетельств, что они доблестно сражались с эквешцами.
Брион отвесил в его сторону насмешливый полупоклон.
— Склоняю голову перед твоим авторитетом. Да, они сражались — за добычу, уже награбленную у нашего народа.
Элоф прикусил губу; увы, это была правда, хотя и превратно истолкованная. Но Керморван остался непреклонен.
— Разве я говорил, что это не так? Однако я думал, что это гораздо лучше, чем ничего, ибо даже незначительное сопротивление может удержать рейдеров от вторжения в Южные Земли на достаточно долгое время, чтобы горожане осознали угрозу. И я по крайней мере мог потратить добытое богатство на строительство флота… Слабая надежда и несбыточная, как я убедился впоследствии. Но когда я услышал о таинственном мече, поражающем на расстоянии, это дело показалось мне более важным. Теперь вернемся к вопросу о моем возвращении. Подумайте, мог ли я открыто вернуться в город, осаждаемый врагами и частично захваченный ими? Мог ли я подняться на стену иначе, как скрытно и в темноте, когда даже не было известно, кто удерживает ее? Было бы глупо и пагубно поступить так, как говорил Брион, и он прекрасно знает об этом, однако пользуется своими намеками, чтобы подкрепить самое тяжкое обвинение, которое он осмеливается выдвинуть против меня.
Лицо Керморвана омрачилось, а его голос был суровым и пронизывающим, как северный ветер.
— Он благоразумно избегал открытых обвинений. Но если подытожить все, сказанное им, выходит, что я так или иначе хотел воспользоваться осадой для захвата власти в этом городе. Чтобы провозгласить себя вашим правителем, чтобы стать деспотом над вами… вашим королем.
Элоф едва не рассмеялся, но мертвая тишина удержала его от этого; люди затаили дыхание, боясь пошевелиться. Было ясно, что они относятся к происходящему совершенно серьезно. Взглянув на Керморвана, Элоф увидел, что его друг тоже очень серьезен. Сама звонкая тишина казалась рожком, чей ясный звук взывал к ним из глубин времени.
Керморван поднял голову. На его губах играла жестокая улыбка, а в голосе звучала суровая гордость.
— Но почему вы должны верить этому? Я признаю себя потомком королей, но это царство никогда не принадлежало им.
Элоф изумленно заморгал, не обращая внимания на шум, поднявшийся вокруг него.
— Еще до встречи с Андваром я знал, что он принадлежит к высокому роду, — пробормотал он. — Но король? Чей король?
— Разве ты не знаешь? — прошептал ему на ухо Ферхас, чье волнение заставило старика забыть о вежливой отстраненности. — Разве слава былых времен не сияет в самом его имени? Неужели вы на севере забыли об утраченных царствах и о великом древнем городе, величайшем из когда-либо основанных на этой земле?
— Д-да… Он называл его Странденбург, или Город-у-Вод. Но какое отношение это имеет к его имени? Тогда он называл себя просто Керморваном.