— Женщина взывает о помощи.
— Пусть научится просить. Ей положено иметь достойное состояние в просьбе. Нельзя унижать её Суть потаканием слабостей. Пора ей стать сильной… Не торопись, а просто смотри.
Взрыв эмоциональной напряжённости на Земле привёл к повышению озабоченности происходящими событиями среди наблюдателей. Гиды, кураторы, проводники, учителя и наставники, близкие Духи, друзья, оторвавшись от своих индивидуальных забот, почувствовав критичность момента, прильнули к экранам, настроились в меру возможностей своими уникальными методами на плотноматериальный мир, на частоты, излучаемые генетическими структурами под руководством дорогих и любимых ими Сутей.
Помнил каждый из них остроту одиночества в горе. Знал теперь точно любой глубину своего заблужденья. Верность близким, родным не покинет смотрящего сверху. Одиночества нет. Слепость боли и страх, стали частью земного пути из-за сбоя в генетике жизни.
Глядя сквозь хаос представлений о жизни, царящий вокруг страдающих в неведении душ, здесь каждый пытался помочь. Используя старые, наработанные Старшими методы, стремясь к развитию Целого посредством индивидуальных усилий, земные враги и завистники, вошедшие в Истины Суть, желали соперникам выиграть и подсказывали известные методы, пути набора энергии для духовного восхождения.
Нисходящий вихрь от обилия сочувствующих и любящих в меру своих возможностей и пониманий получился неоднозначным из-за разницы излучаемых частот и широты транслируемого спектра.
На головы, не умеющие правильно мыслить, навалилась непосильная плотность поддерживающих полей, которая явилась программой для обработки почти своевременных идей в качестве разнообразных ситуаций и новых, нестандартных проявлений вечной энергии.
Лоо видел такое бесчисленное количество раз. Он устало вздохнул, собирая посильную дань с желающих помочь в свой букет форм, одна из которых, иконописным ликом Христа зависнет в дачном доме из толстого бруса в квадрате, кишащем созревающими переходными процессами. Ольга Викторовна, уложив сына спать, поднимаясь по лестнице в доме, на втором этаже новой постройки чётко увидит в темном окне светлый образ, который вместо желанного успокоения принесёт усиление страха от полного непонимания происходящего.
Мудрый смиренно уберёт свой посыл, ожидая дальнейших событий. Там, где законом являются Вечность и Жизнь, где терзанья смиренней и выше, в поле чистой Любви, далеко от страстей, Высочайший, Премудрый и Светлый, состраданьем стирая покой, сознавая потери энергий, Лоо спустился в печаль и окутал собой неспособных узреть эту жертву.
После рождения сына, видимо, осознав своё материнское качество, сердце Ольги Викторовны стало регулярно сжиматься от жалости ко всему окружающему. Приступы безысходности происходили при виде задавленной кошки на дороге, при проявлении любого недомогания у ближних, при взгляде на чужого неухоженного ребёнка, при мыслях о землетрясении в Армении и брошенных детях в детских домах.
Мишка, вспомнив что-то очень специфическое из своего дальнего прошлого, приговорил себя к страданиям души, считая искренне и безапелляционно, что не заслужил право быть счастливым.
Кемеровы, Лаура и Виктор, неся бремя сильных людей, пользовались восхищением и завистью окружающего пространства, внушая своими поступками, решениями и суждениями заслуженное уважение родным, знакомым, сотрудникам и друзьям.
Старшие их родовых структур, взирая со своих высот на происходящее, утёрли бы слёзы, когда бы умели плакать, ощущая сжатие пружин, витков спиралей судеб, своих подопечных.
Тел и Ген позволили себе поверить в наилучший исход задуманной игры. Хором проявлял активность, налаживая контакты со всеми заинтересованными Сутями.
Лоо просто отдал часть себя во имя успеха идущих.
19-го августа, в день Великого праздника Преображения, синхронизировались поля Евдокии Крутой с вихрями несущими жизнь на Земле, когда стремления и старания всех поддерживающих её Сущностей получили свою реализацию в стойком, уверенном процессе восстановления истерзанной плоти.
Тогда же хрупкая структура видимого благополучия стабильной семьи начала своё трагическое разрушение во имя свершений иного порядка.
Мишка тоскливо смотрел на обеспокоенную Юлю, меняющую наряды и стиль поведения в надежде расшевелить такого ценного друга, коим является сам человек, да ещё проявивший заинтересованность в судьбе меньшей Сущности. Веселушка по званию, старушка по возрасту, девчонка по Сути, недобро поглядывала на Ольгу Викторовну, часто подходящую к сыну, обоснованно подозревая её в сопричастности к переменам в состоянии мальчика. Когда же, увлёкшись процессом, маленькая женщина перешла на стриптиз, Мишка испытал такой приступ разочарования её способностями развлекать и веселить, что страстно пожелал Юле приобретения высшего технического образования. Такой импульс, скорее всего, возник по причине любви и уважения мальчиком ближайших предков своих, которые, по его мнению, обладали разносторонними способностями и многоплановой глубиной таковых. В семье часто говорили о пользе высокого интеллекта и научной работы для развития личности, опираясь на опыт нескольких поколений, имеющих дипломы МЭИ. Именно благодаря этому факту, ошарашенная переменами в судьбе, малышка — не совсем старушка, скромно и опрятно одетая, проявилась в пустующей летом библиотеке Энергетического института, с ужасом осознав, что это и будет место её дальнейшей дислокации.
Несколько позже, некоторые усердные студенты, использующие читальные залы по их прямому назначению, в моменты серьёзного переутомления от процесса плодотворного обучения, при повышении кровяного давления, вместе с чёрными кругами перед глазами будут удивлённо замечать маленькую скорбную фигурку премилой девушки. Горестно сидя на краю какого-нибудь стола или скитаясь по лабиринтам стеллажей, обреченная, она будет тупо смотреть на сложные тексты и графики, пока смирение с переменчивой судьбой не перейдёт в стадию искренней заинтересованности в приобретении специфических знаний. Изучая существующие в наличии библиотеки материалы по электронной оптике, через тридцать с небольшим лет, поняв досконально, скорее с помощью медитации, чем пользуя труды современных учёных, устройство человеческого глаза, как идеального приёмника излучения, она стала проявляться понравившимся экземплярам из числа студентов обоего пола и успешно сбивать их с выбранного ранее пути научной деятельности в сторону далёкую от технического прогресса.
Случайно для самого себя и довольно неожиданно для Юли, выполнив данное ей обязательство по содействию в перемене амплуа, Мишка остался один в своей комнате на втором этаже просторного дачного дома, не желая выходить на улицу и, обосновывая матери своё решение тем, что в доме менее дымно. Действительно, в помещении дышалось значительно легче, и Ольга Викторовна не стала вытягивать сына насильно гулять. Лёжа с закрытыми глазами на прохладном полу в полудремотном состоянии, мальчик смотрел пробегающие, как в кино, цветные картинки. По большей части ему виделись книги: большие, старинные, в толстых кожаных переплётах, с написанными от руки текстами. Страницы, плотно заполненные красивыми буквами, листали чьи-то руки, а порой, они будто бы переворачивались сами, или, бывало, скользили одна за другой подобно картинкам из диафильма. Откуда-то было точно известно, что буквы и язык назывались латинскими, а ещё, Мишка просто знал, что содержание книг богословское.
Картинки будто бы имели непосредственное к нему отношение и были окружены ореолом нежного, томящего чувства родства и близости с чем-то, находящемся совсем рядом и не имеющем плотноматериального подтверждения. Пытаясь усилить и приблизить проявившееся приятное ощущение, мальчик лишь терял связь с ним и был вынужден снова просто смотреть, ожидая его спонтанного возвращения.
Вдруг, среди глубоких и, казалось, надёжных, ощущаемых душевным комфортом полей, появилась неожиданная трещина, взорвавшая идеальную картину сначала тоской, а за тем резким стыдом и болью за нечто ужасное и непоправимое. Мишка заплакал. Какая-то горечь терзала душу, варварски, исподтишка, не проявляясь собой до конца, не оголяя первоисточник. Она постепенно перерождалась в устойчивый фон безнадёжной грусти и захватывала человечка всего, без остатка.