— Давай, дарагой, выпьем за то, чтобы наша совместная работа пошла на пользу нам обоим и мы друг другом остались довольны, — сказал в кабинете Гиви, разлив по бокалам коньяк. — Гавари, что нужно, сколько денег, всё гавари.
— Надо подумать.
— Думай, дарагой, прямо сейчас думай! — сказал Гиви и вышел из кабинета.
Он вернулся минут через десять, сел за стол, открыл толстый красивый блокнот в кожаном переплёте и посмотрел на Витьку: — Слушаю тебя, дарагой.
— Витрина большая, — начал Витька, — тысячи в полторы обойдется.
— Не деньги, — улыбнулся Гиви.
— А ещё нужна машина с водителем, — уверенно добавил Витька.
Гиви выронил ручку и оторопело уставился на него:
— Я всё правильно понял, дарагой, полторы тысячи, машина и шофёр за оформление витрины?
Витька, не понимая сути вопроса, утвердительно кивнул, потом, поняв, рассмеялся и замахал руками:
— Нет, нет, — сквозь смех говорил он, — полторы тысячи, детали и прочее, а машина, чтоб поездить и всё закупить.
Шашлычная задрожала от громоподобного смеха Гиви и несколько сотрудников заглянули в кабинет.
— Слушайте, — утирая слёзы, пересказывал он разговор с Витькой, — Когда он сказал, что ему нужна машина, я приготовился торговаться, но когда оказалось, что она должна быть с шофёром, я чуть не упал со стула. Спасиба, дарагой, давно я так не смеялся.
Успокоившись, Гиви перешел к делу:
— Миня не интересует твоя цена, миня интересует результат, — Гиви стал строг и серьёзен, — но я должен знать конечную сумму работы. Говори, дарагой.
— По договору, — пролепетал Витька. — Заключаем официальный договор и…
— По договору больше двух сотен дать не могу, извини, дарагой, — перебил Гиви, — Тебе нужен договор на двести? Сделаем, паспорт приноси, и сделаем. Ты мне витрину сделай, а остальное не твоя забота, дарагой. Ты сможешь числа до двадцать пятого успеть? Новый год, панимаешь? Гости будут, праздник будет.
Два дня Витька размышлял и на третий пришёл к Гиви. Они договорились насчет машины, Гиви дал Витьке две тысячи наличными и отвёл к бухгалтеру, который заключил с ним договор и сразу выдал две сотни.
Неделю Витька просидел с паяльником, ещё три вечера он провёл в шашлычной, ползая в промежутке между витринными стёклами, просачиваясь своим хрупким тельцем среди пластмассовых пальм. Наконец, проинструктировав официанта, он пришел к Гиви.
— Пайдём сматреть, дарагой, скарей пайдём, — и Гиви потащил Витьку на улицу.
Витрина, подсвеченная сзади светом зала, проникавшим сквозь плотные шторы, являла собой всё то же унылое зрелище, разве что пластмассовые перья пальм, покрытые Витькой осколками десятка разбитых ёлочных шаров, слегка серебрились в свете уличных фонарей. Витька дал знак официанту, следившему из-за шторы, и тот повернул выключатель. Витрина взорвалась бегущими огнями, причудливо перебегавшими с пальмы на пальму, которые из унылых Золушек волшебным образом превратились в прекрасных принцесс. Хлёсткое, как выстрел, «ВАХ!!!» вырвалось из груди Гиви. Огромной ручищей он схватил Витьку за шкирку и заревел на всю улицу:
— Люди! Смотрите сюда!
Многочисленные прохожие, увидев здоровенного грузина, держащего за шкирку хрупкого паренька, стали собираться вокруг них, решив, что тот поймал карманника.
— Вы видите это чудо? Вы видите эту сказку? — кричал Гиви, тыча пальцем в сторону витрины, — Это сотворил этот человек, этот гений, ваш земляк, этот московский Пиросмани!
Люди смотрели на витрину, грузина и мальчишку и улыбались. Внезапно новая идея сорвала Гиви с места и он потащил Витьку в шашлычную.
— Гасите! — орал Гиви официантам, — всё гасите! — Защелкали выключатели и зал погрузился в темноту. — Шторы раздвигайте! — Официанты раздвинули шторы и посетителям открылась унылая витрина, подсвеченная сзади тусклым уличным освещением.
— Давай, дарагой, — почти прошептал Гиви и Витька повернул выключатель.
Витрина снова взорвалась и засверкала, совершенно преобразив интерьер зала.
— Теперь так кушать будем!
Из разных углов зала к Гиви, опрокидывая стулья, понеслись завсегдатаи, полилась грузинская речь, хлопнуло шампанское. Витька вышел в фойе. Был вечер пятницы, а в понедельник первый зачёт первой Витькиной сессии, к которому студент Салтанкин совершенно не был готов. Он хотел уйти, но ему очень хотелось проститься с этим смешным, шумным и необузданным грузином, и он стал ждать у двери кабинета. Витьке вспомнился другой грузин, который так оскорбительно-небрежно швырнул ему под ноги деньги, но он сразу выкинул его из головы. Минут через пятнадцать появился Гиви, и Витька сразу понял, что он чем-то огорчён.