Вышел я от него, шатаясь. Вот влип, так влип. Что так, что так, всё равно конец карьере. Столько усилий и всё псу под хвост. Колёсико у Фортуны квадратным оказалось.
Лев Михайлович замолчал, а из угла послышалось какое-то шевеление.
— Вот и Кузьмич возвращается, — констатировал Витька, — сейчас похмелится и вернётся окончательно. Так, как я понимаю, вы разрешили эту квадратуру круга?
— Разрешил нерешаемое, разрешил, молодой человек. Вот этим местом, — рыжий снова потыкал себя пальцем в лоб.
— Рассказывайте, не томите, Лев Михайлович! — Витька был явно заинтригован не меньше меня.
Кузьмич налил полстакана водки и, медленно влив её в себя, обтёр губы ладонью. Его лицо порозовело и приняло нормальный вид.
— Всё гениальное, как известно, просто, — рыжий заулыбался, готовясь всех удивить, — Комбинат художественного фонда, это только красивое название, а по сути — так, большие мастерские, у которых даже гаража не было…
— Знаю эту чёртову контору, гадюшник змеиный, — раздался из угла гневный голос Кузьмича, — взорвал бы её собственными руками!
Его вторжение в разговор было столь неожиданным и агрессивным, что все растерялись. Рыжий обиженно засопел и потянулся к кружке, а Витька пошутил, желая замять Кузьмичеву бестактность:
— Чем же они тебе так насолили, Кузьмич? Портрет на Доску почёта изобразили в абстрактной манере?
— А ты не ехидничай над стариком, молодой ещё. Они, коль хочешь знать, всю жизнь мне спохабили и здоровья лишили, аспиды гремучие. Я тебе сейчас расскажу, ты выслушай, а тогда и решай надо их взрывать, али нет. Я к ним, как к человекам, а они… — Кузьмич махнул рукой, и его глаза увлажнились, — Я тебе от печки расскажу, а то с конца непонятно будет. В двадцать седьмом году мне двадцать стукнуло, ну меня в Красну армию и забрили. Я деревенский и грамоте не обученный, а меня к гаражу приписали. Первое время только двор мёл да машины мыл, потом к моторам допустили, а уж потом и баранку крутить стал, да так больше с ней и не расставался. Там меня заодно и грамоте выучили. Пять лет я армии отдал, пока отпустили. Ушел я на волю и чего только не строил: и плотины, и заводы, и канал у туркменов. На войну меня вместе с машиной мобилизовали. Я их восемь штук за войну сменил, но самого, слава Богу, ни разу не зацепило. После войны тоже за баранкой на стройках всяких. Так вся жизнь и прошла — то в кабине, то в бараке. Раз кончилась у меня очередная вербовка, и решил я у моря отдохнуть да посмотреть, что за море такое. Приехал я в Ялту. Ноябрь, холодно, противно, скучно. На вокзале милиционер документы спрашивает, не показался я ему, значит. Крутил паспорт, крутил и вдруг говорит: «Поздравляю!» «С чем? — спрашиваю». «С рождением и юбилеем, — говорит». Я в паспорт нос сую, а там… В общем, пятьдесят мне в тот день стукнуло. Взял я бутылку вина ихнего, сел у моря на камушек, потягиваю винцо и сам с собой разговор веду: «Вот тебе, Трифон Кузьмич, полтинник стукнул, а ни кола у тебя, ни двора. Сколько тебе ещё баранку крутить? Лет десять? А потом что? Помирать под забором?» Нет, думаю, надо куда-то прибиваться, чтоб и работа и жильё постоянными были. Вернулся я на вокзал, взял билет и приехал в Москву. Сдал вещички на вокзале и налегке пошел город смотреть. Мама родная! Народу тыщи, и все под колёса лезут. На каждом углу светофор и милиционер с палкой. Знаки какие-то, я таких и не видел. Туда не поверни, сюда не заедь, там не остановись. Как тут ездить можно? Нет, думаю, это не для меня. Я тут через неделю или задавлю кого и в тюрьму сяду, или на одни штрафы работать буду. Но другие-то ездят. Ладно, думаю, поглядим. Гляжу, шофер ручку крутит, а завести не может. Подошел, помог, разговорились. Спрашиваю: «Шофера в Москве нужны?» «С руками отрывают». «А на вашей автобазе?» «Нужны». «Поехали?» «Поехали». Привёз он меня. Я к начальнику. Он документы посмотрел: «С какого года за баранкой?» «С двадцать седьмого». «Ого, говорит, оформляйся». Я про жильё спрашиваю, а он: «Общежитие». «А потом, спрашиваю». Он заелозил: «Было бы тебе лет тридцать, мы бы тебе лет через десять и прописку и жильё, а так… Староват ты, братец». Ладно. Обошел я автобаз с десяток, везде одна песня. Пора, думаю, мотать отсюда. Тут встречаю парня знакомого, мы с ним года три тому на одной стройке ишачили. Он меня выслушал и советует: «Есть гараж один, в Подмосковье, километров шестьдесят. Начальник там мужик отличный, фронтовик из шоферов. Грузы в основном по области возят. Общаги нет, но снять можно. Осмотришься, а там, глядишь, и свой домишко заведёшь». Я и поехал. И устроился.