Сунув многострадальный смартфон в карман, я быстрым и уверенным шагом направился в сторону гипотетического центра. Отмахав несколько кварталов, очутился в заметно более оживленном месте. По густо заваленным конским навозом улицам то и дело проезжали повозки на конной тяге и автомобили антикварного вида. Пешеходов стало побольше, да только что у них спрашивать? Для сна или галлюцинации слишком достоверно. Съемочный павильон настолько большим быть не может. Остается принять за основную гипотезу немыслимое: вокруг меня либо прошлое, либо иной мир.
К моей удаче, на углу примостилась явно неуместная в век сотовой связи труба газетной тумбы. На главной, самой удобной для чтения позиции… Как можно ожидать другого?! «Правда», от 25 декабря 1926 года. Под колеблющимся зеленоватым светом уличных фонарей я разглядел на первой странице заголовок: «Реакционные законопроекты английского правительства», над ним убогую карикатуру, на которой несколько гипертрофированных буржуев протягивали непонятную бумагу с печатями истощенному мужчине, наверно, рабочему.
– Хорошо хоть не к мамонтам! – констатировал я, с трудом сдерживая дрожь. – И не в зиму сорок первого!
Толком не поймешь: морозно на самом деле, да так, что не помогает благоразумно поддетый перед прогулкой фирменный комплект термобелья, или до позвоночника добрались холодные щупальца ужаса.
В полной прострации я добрался до «того самого» дома, что сыграл роль машины времени, узнал точный адрес: Проспект Маклина, 20. Пропахал путь от парадного до черного хода раз на сто пятьдесят, включая и выключая Ingress во всех возможных и невозможных местах и комбинациях.
Ни малейшего успеха.
Признать перенос сознания и тела в прошлое процессом необратимым и анизотропным? Нет, нет и еще раз нет! Не зря же в этот злосчастный момент я чувствовал, что разделяюсь на множество копий. Можно ли подыскать объяснение получше? Да легко! Пакет данных, только он может пронизать темпоральный континуум. И напротив, сама идея передачи материального объекта в параллельное измерение или время противоречит здравому смыслу.
– Значит не перенос, а копирование, – пробормотал я, стараясь звуками собственного голоса разогнать страх. – Что это мне дает?
Нет никакого смысла уничтожать оригинал! Наоборот, есть вероятность, что Алексеев Коршуновых во вселенной стало не двое, а несколько десятков, сотен или тысяч. То есть в далеком будущем мой двойник сидит в теплом и уютном ресторанчике, хвастается перед новыми-старыми друзьями очередным уровнем игры да медальками виртуальных достижений. Если мне дорог мой разум – следует думать только так, и никак иначе.
Под таким углом зрения ситуация выглядит очень даже симпатично. Оставшийся в 2014 году оригинал, или дубль, разницы нет, потянет на себе весь ворох обязательств перед родителями и родственниками. На радость матери выполнит роль в размноже… продолжении рода. Окончит институт и поступит в аспирантуру. На зависть друзьям семьи станет крупным ученым, то есть оправдает надежды отца. И лет эдак через сто, окруженный многочисленными внуками и правнуками, почит в бозе, под плач молодой жены и молчаливое раскаяние любовниц.
Но мне-то повезло куда больше! Настоящее, взрослое авантюрное приключение! Возможность своими руками создать новый мир. Перекроить историю, разогнуть перегибы, победить в войне чужой кровью на малой территории, изобрести интернет, транзистор и нарезанный батон,[7] короче говоря, получить за бесценные знания будущего почет, уважение, награды. Не жалкие виртуальные иконки Ingress типа «контролировал портал 150 дней», а реальные правительственные медали и ордена!
А риск? Да только жизнь!
Поднимаясь по ступеням подъезда наверх, к теплу, я тихо напевал:
Призрачно все в этом мире бушующем, есть только миг – за него и держись…
Первоначально я надеялся подремать на лестничной площадке последнего этажа, но, добравшись до нее, нашел вариант получше. Замок на чердак выглядел серьезно, массивно, но… на проверку оказался фейком, то есть легко открылся с помощью одного из моих домашних ключей. Присмотрев в неверном свете экрана более-менее чистый уголок, я без сил повалился на него и, рассудив, что утро вечера мудренее, забылся беспокойным сном. Благо теплые штаны и пуховик с капюшоном позволяли не бояться холода и сквозняков.
Пробуждение не принесло приятных открытий. Наоборот, «чистый уголок» на деле оказался покрыт шлаком вперемешку с голубиным пометом, который придал моему зимнему костюму, темно-зеленому с черными вставками, соответствующий бомжеватый вид и аромат. Чуть выше, через ни разу не мытое стекло слухового окна, проглядывало серое низкое небо.