– Кому?
– Фирсу Хасселу. Он мог прикасаться к тебе, любить тебя. Скажи, он был счастлив?
Холодные руки келпи гладили Натт по волосам, спускались к шее, и мысли ее становились вязкими и тягучими, а зеленые глаза Флэма действовали усыпляюще.
– Ты видел мои воспоминания. Сам скажи, – горько усмехнулась заклинательница. – Я столько раз отвергала его чувства…
– Я думаю, он все знал. Где-то в глубине души понимал, как сильно ты любишь его.
С каждой брошенной фразой из груди словно вынимали шипы, слова притупляли боль, позволяли простить себя за все.
– Спасибо, Дэлиге.
– Пожалуйста. – Он помог девушке встать, но все еще не выпускал из объятий. – Ты тоже завидуешь, Мурке.
– Кому?
– Илвмаре. Я ощущаю твою ревность. Это даже льстит.
Натт вдруг разозлилась, вспомнив неумелые попытки Хассела вызвать у нее подобные чувства. Она оттолкнула призывателя и отвернулась.
– Прости. Сказал не подумав. Я просто очень рад, что нравлюсь тебе.
– Вы заблуждаетесь, магистр Флэм. Я люблю Фирса, а вы оказались в нужном месте в нужное время и воспользовались моим помутнением.
Дэлиге удивленно вскинул брови, а затем улыбнулся.
– Как скажете, госпожа Мёрке, – произнес фамилию без акцента и напустил на себя демонстративно серьезный вид.
– Вы до сих пор не сказали, что от меня требуется.
– И не скажу. У тебя будет карта. – Мужчина достал сферу и быстро-быстро начал ее заполнять. – Посмотри, как будешь одна. Я отметил все места, где тебе нужно побывать. Добудешь искомое – откроется следующая часть пути.
– То есть я не знаю свой точный маршрут? – нахмурилась некромантка.
– Это ради твоей безопасности. Никто не помешает и не остановит тебя. Если ты сама не ведаешь, куда идти, недруги и подавно потеряются.
– А у меня есть недруги?
– Один из них, возможно, стоит перед тобой. – На этот раз Эндэлиге не шутил и не заигрывал. От стали в его голосе по спине пробежал холодок.
– Но ты сам создал карту. От тебя я не сбегу.
– Я могу забыть о том, что случилось сегодня вечером. Про то, как открылся тебе, как утопил в ручье, как признался в любви.
– Ты признался мне в любви? – удивилась девушка.
– Да, прямо здесь и сейчас. Я люблю тебя, Натт Мёрке.
Глава 4
– Ты к нам с дружеским визитом или официальным? – Тренг Форсвордс внимательно оглядывал младшего брата и прикидывал в уме, сколько ему сейчас лет. Действительно ли он все еще младший юноша в семье или уже нет?
– Хочу проведать маму. – Синд задвинул чехол с Брайтером подальше за спину, но Тренг все равно нахмурился:
– А хелиге йерн зачем привез?
– Таковы условия. Я не могу расставаться со своим священным оружием. Ты же знаешь, – пожал плечами инквизитор.
– Сколько тебе сейчас с учетом пребывания в Скьерзилдене? – Старший задумчиво изучал полностью седые волосы брата, заметно прибавляющие ему возраста.
– Двадцать четыре. Может, двадцать пять. Немного сбился со счета. А что? Боишься, скоро переплюну главных наследников по старшинству?
– За это я даже не переживаю, – нервно выдохнул Тренг. – У тебя сейчас прав не больше, чем у паршивого бастарда. Ты как раз после них в списке. Ну или после работников скотного двора.
– Я пришел навестить маму, – спокойно повторил Синд, игнорируя нападки брата. – Хочешь запретить мне?
Лицо мужчины исказила гримаса. Бывший некромант давно приметил, что теперь его ненавидят даже истовее, чем когда он был адептом смерти. Чем больше в руках силы и власти, тем сильнее тебя боятся. Страх порождает слишком много отвратительных, низменных чувств: подобострастие, злость, даже вожделение. За свою недолгую службу Синд успел насмотреться на трясущихся перед ним людей.
Он закон, в его руках священное оружие, живое доказательство избранности. Он палач. Он защитник. Он все.
– Нет, конечно. Господин инквизитор, прошу вас. – Тренг по-шутовски поклонился и повел брата в покои родителей.
Поместье уже успели подготовить к зимним праздникам. В главном холле красовалась огромная голубая ель, доверху завешанная игрушками. Среди них Синд увидел те, что мастерили в детстве его братья и сестры, и ни одной своей.
– Мама, к тебе можно? – Тренг тихо постучал, прислушиваясь к голосу по ту сторону двери, на которой висели венок и колокольчики.
Бывший некромант едва сдерживал ревность. Все они, как эти чертовы игрушки на елке, были вместе, рядом с ней. Она ласково называла их по именам, гладила по волосам, гордилась успехами. А он… Урывал редкие письма, наполненные сожалением.