– А тебя никто пока не оскорбляет, – ничуть не смутился Семен Игнатьевич. – Но извиниться бы не мешало: мы тут не мальчики тебя ждать, а ты не красна девица, чтобы на целый час опаздывать.
– Я уже извинился, как только вошел, – не сдавался Маслов. – Хотя причины моей задержки более чем убедительны. Я все-таки директор солидного учреждения, руковожу большим коллективом, у меня много срочных дел, и, кроме того…
– Да угомонись ты, директор, – махнул на него своей распухшей ручищей Семен Игнатьевич. – Если бы не я, ты до сих пор был бы жалким лаборантом в своем нищем НИИ.
– Ну, знаете, я тоже кое-что умею, – вспылил Олег Андреевич. – И не надо меня каждый раз носом тыкать в свое покровительство. Если вы помните, я вас ни о чем таком не просил.
– Зато жена твоя просила, – хмыкнул Семен Игнатьевич. – По твоей же просьбе. Всю плешь мне проела: дай, папа, Олегу денег да дай, поговори со своими знакомыми да поговори, пусть ему помогут! Так что каждый сверчок…
– Ладно, товарищи, оставим этот неуместный спор, – вмешался Петр Петрович. – Задержка Олега Андреевича вполне объяснима и извинительна. Я думаю, если бы не наша договоренность не пользоваться телефонной связью при согласовании наших общих встреч, он бы давно позвонил и предупредил нас. Так что спишем это небольшое недоразумение на издержки конспиративной работы. Слежки за вами не было, Олег Андреевич?
– Нет, ничего такого мои люди не заметили, – все еще обиженным тоном отозвался Маслов.
– Ну и прекрасно, – кивнул Петр Петрович. – Итак, давайте сразу перейдем к делу. Что стало известно по регионам, Олег Андреевич?
– Сейчас, – кивнул Маслов, вновь беря деловитый тон, – минуту…
Он достал из своего пухлого портфеля папку, раскрыл перед собой.
– Вот у меня здесь последние данные. Разумеется, закодированные… Посторонний человек увидит лишь опросные листы по поводу отношения граждан к проблеме запрещения абортов.
Петр Петрович и бывший маршал одобрительно кивнули. Семен Игнатьевич был невозмутим.
– Итак, данные абсолютно достоверные, мои агенты поработали на совесть. Вот пожалуйста, возьмите копии, – Олег Андреевич передал соратникам листы бумаги стандартного формата. – Для удобства во всех регионах число наших сторонников отмечено синим цветом. Как вы сами понимаете, красный цвет я на всякий случай исключил – к чему нам даже косвенные подозрения? Опросы проводились устно, но ответы фиксировались на диктофоны, а потом вносились в компьютер, поэтому цифры здесь совершенно точны. Итак, вы видите, что процент сильно недовольных нынешней властью и готовых вернуться к прежнему, доперестроечному курсу людей очень высок…
– Ну так разве можно было в этом сомневаться? – вставил Семен Игнатьевич. – Довели народ до ручки…
– Да, число наших сторонников впечатляет, – перебил его Петр Петрович, рассматривая диаграмму. – Конечно, если эти цифры верны хотя бы на пятьдесят процентов.
– Они верны на сто процентов, – заверил его Маслов. – Работа велась в течение пяти месяцев, очень кропотливо и тщательно. Опросом были охвачены буквально все слои населения, но здесь, для удобства анализа, дан общий процент.
– Приморский край – всего тридцать процентов? – не поверил Семен Игнатьевич. – Что-то совсем мало…
– Не мало, Семен Игнатьич, очень даже не мало, – бойко возразил ему Олег Андреевич. – Не забывайте: здесь отражено мнение только тех людей, которые настроены самым решительным образом. Говоря революционными терминами, это наш костяк. А сколько так называемых колеблющихся? Еще столько же, если не больше. И они немедленно присоединятся к нам, как только события примут необратимый характер.
– В этом можно не сомневаться, – поддержал его Петр Петрович. – У нас всегда так: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но если уж грянет… – и он красноречиво возвел глаза к потолку.
Все собравшиеся обменялись значительными, понимающими взглядами, лица их выразили нечто суровое и даже грозное. Олег Андреевич приосанился, он чувствовал себя способным хоть сейчас вести за собой возмущенные массы.
– Урал, считай, наш, – сказал Павел Сергеевич, вернувшись к изучению диаграммы. – Поволжье, как и следовало ожидать, тоже. Средняя Россия и юг – всегда наши. Москва и Питер только как занозы в заднице… Но Москву мы первым делом успокоим, – он недобро усмехнулся, – а Питер придавим с ходу – не пикнут.
– А ежели и пикнут, в Сибири всем места хватит, – засопел Семен Игнатьевич. – Эшелонами этих сраных демократов – жуликов и прощелыг – будем в лагеря отправлять. Пускай сидят там, пока не одумаются… А если и сдохнет кто, невелика потеря!
– Ну, излишнюю жестокость мы все же исключим, – чуть поморщился Петр Петрович. – Но церемониться, само собой, не будем. Как показал печальный опыт в девяносто первом, непростительная нерешительность наших товарищей погубила все дело.
– Да предатели его погубили! – снова засопел Семен Игнатьевич. – Сволочи-перевертыши, оборотни типа Борьки Ельцина и его дружков-ворюг… Дурачье это московское подбить – раз плюнуть, ори громче да денег обещай – они и рады стараться. Армия подкачала, струсила. Вместо того чтобы намотать на гусеницы эту шваль, шпану подзаборную, полезла к ним обниматься. Тьфу! А почему? Потому что люди были не наши, не проверены заранее, не подготовлены. Вот и вышел – пшик, весь мир только насмешили…
– Да, – согласно покивал Петр Петрович. – Не смогли тогда восстановить статус-кво. Хотя все возможности к тому имелись…
– Подготовка была слабая, – сказал Павел Сергеевич, подкидывая в камин дрова. – Семен Игнатьевич прав: в бой кинулись, а боеприпасы забыли.
– Кстати, по поводу боеприпасов, – повернул к нему Петр Петрович свою сухую птичью голову. – Как идет подготовка верных нам частей?
– Согласно моим данным, – неторопливо заговорил маршал, – все идет по плану. Части, возглавляемые преданными нам офицерами, комплектуются солдатами из неблагополучных и рабоче-крестьянских семей. В частях проводится их психологическая обработка. В этих же частях путем планомерных действий сосредотачивается самая лучшая боевая техника. На момент часа Икс мы будем располагать отлично вооруженной и абсолютно преданной нам армией, готовой беспрекословно выполнять любой приказ. Если дойдет до гражданской войны, то мы разгромим любого врага в считаные часы.
– А как товарищи старшие офицеры, не подведут? – спросил Воронин.
– Нет, – твердо ответил Павел Сергеевич. – Каждый проверен мной лично. К тому же, как я уже говорил, всех их я хорошо знаю еще по тем временам. Со многими довелось послужить вместе, так что время узнать было. Конечно, воды с тех пор утекло много, и некоторые, к сожалению, сильно изменились. Но все же лучшие остались на прежних позициях, и я в них уверен, как в самом себе.
– Будем надеяться, что эта уверенность подтвердится, – сказал Воронин. – В любом случае час Икс должен быть для них пока неизвестен. Более того, надо дать понять, что все начнется не раньше осени будущего года. Но боеготовность должна оставаться повышенной, как если бы приказ занимать позиции мог поступить уже завтра.
– Именно такая установка им и дана, – кивнул Павел Сергеевич. – И подготовка личного состава ведется с учетом этого требования.
– Как бы не просочилась информация, – обеспокоился Олег Андреевич. – Если столько человек – целая армия – будет знать о восстании, то это просто невозможно удержать в тайне…
– Никто, кроме высших офицеров, ничего не знает, – успокоил его Павел Сергеевич. – Работа ведется крайне осторожно. Все товарищи хорошо осознают важность того, чтобы подготовка велась как можно более скрытно. Продуманы специальные программы, якобы направленные на усиление борьбы с терроризмом, по которым ведется усиление определенных частей. Младшие офицеры не знают о предстоящем задании, но путем личных собеседований отбираются только те из них, которые являются нашими сторонниками…