– Опять плохо. Хрен редьки не слаще. Скрываться с двумя тяжело больными на руках – последнее дело. Особенно, если один из них маленький ребенок.
– Ну, тогда только и остается, что шевелить мозгами и любой ценой вытаскивать с кичи нашего неудачливого наркобарона, – пошутила мадам напоследок, и их маленькая компания тоже разошлась почивать.
И кто бы мог тогда подумать, что этой же ночью выход для всех найдет Маша, маленькая Маша, далекая от криминальных семейных драм домашняя любимица, примерная жена и студентка-отличница. Но именно она, как и подобает будущему большому ученому, обладала в должной мере свободой абстрактной мысли и строгой логикой в решении любой частной или общей задачи. Там, где пасовала многолетняя хитрость и звериная мудрость, где бессилен был ставший за долгое время бесценным жизненный опыт, все выиграл холодный, математический, шахматный ум.
Оставшись в собственной спальне наедине с мужем, все еще хмурым и озабоченно молчаливым, Маша задала ему, казалось бы, совсем простой вопрос:
– Янек, а из-за чего именно нашего Максимку держат в тюрьме? – при этом Маша не выглядела наивно-любопытной дурочкой. Напротив, голос ее был серьезен и задумчив.
Ян ответил ей машинально и с грустной усмешкой:
– Из-за десяти килограммов чистого героина, детка. Ты спи, не думай об этом.
– Значит, если бы этого героина не было, то Максимку бы отпустили? – все также серьезно спросила Маша.
– Если бы его не было, он бы и вовсе не сидел сейчас в камере, – ответил Балашинский, но собственной шутке даже не улыбнулся.
– Да нет же! – Машенька досадливо сморщила носик, видя, что муж ее не понимает. – Если бы этого героина сейчас не было бы, Максимку отпустили бы?
– Как это? – переспросил Балашинский, вдруг словно бы очнувшийся ото сна.
– Ну если бы героин вдруг исчез или его кто-нибудь бы… взял, то есть украл? Кто-нибудь совсем посторонний, не наш? Если отсутствует причина, значит и следствие любого процесса должно быть аннулировано. По логике вещей, то есть, эксперимента. И раз Максик сидит из-за этого героина, а самого героина нет, то…
Договорить Маше уже не удалось: Балашинский выкрикнул что-то нечленораздельное, рывком подхватил Машеньку, крепко поцеловал в губы. Потом заговорил сам, быстро-быстро, размахивая при этом руками:
– Выкрасть сложно, но куда проще. Чем добыть из-за решетки самого Макса. Как? Придумаем. Свой человек? Найдем. Тогда можно торговаться. С теми, кто решает. Держать Макса в заключении. Не будет никакого смысла. Только очень быстро… Ты моя золотая умница!
План был обнародован на следующее утро. Бури оваций он не вызвал, но разрядил сгущающие над семьей тучи, ибо это был какой-никакой, но все же реальный выход. Изъять вещественное доказательство при далеко не идеальном порядке в условиях его хранения представлялось возможным, Миша этого не отрицал, но поручить подобную задачу особенно было некому. Людям информированным и взявшимся опекать затворника Макса он довериться не рисковал. Слишком много возникло бы ненужных семье вопросов, а подкупить в лоб ответственного чужака представлялось еще более опасным. Тогда хозяин и обратился к мадам:
– Ирена, нужен твой полковник. Как хочешь, но заставь его поработать на нас. Для каждой козырной карты наступает срок, когда ее не придерживают более, но выкладывают на стол. Твой протеже, он многое может?
– Поля? Поля может! Пистон нам всем вставить! – хмыкнула Ирена, представив себе выражение лица благословенного Курятникова в ответ на ее просьбу поспешествовать в краже десяти килограммов изъятого героина. Но жгучая, страшная и шальная мысль, явившись вдруг незванной, ожгла Ирену изнутри, и, не успев осознать значение ее до конца, мадам перестала хмыкать. Ответила хозяину так: – Поля может, только, бога ради, не лезьте к нему сами. Ни ты, ни Мишка! Тут надо нежно, в виде личного одолжения. И за пять минут мне не управиться.
– Вот и нечего рассиживаться, езжай к своему полковнику немедленно. Кстати, где он сейчас?
– Где ж ему быть с утра? – удивилась Ирена. – На службе, конечно.
– Постарайся вызвать его. Придумай, что хочешь, только времени зря не теряй, – почти взмолился Ян, – ну, поезжай же, каждый час нынче дорог!
– Да, ладно, не нервничай. Уже в пути, – ответствовала ему Ирена, поднимаясь со своего места у стола, – к вечеру, может, уже что и скажу… Ну, покедова.
Но торопиться к Курятникову она отнюдь не собиралась, как не собиралась и звонить Аполлинарию Игнатьевичу на службу. Поговорить с упрямым полковником мадам намеревалась в спокойной обстановке вечернего или ночного ужина, как уж сложится у ее визави, и этого одного разговора будет достаточно. После чего в ее жизнь и жизнь полковника либо войдут совсем иные планы, либо один из них двоих, а именно, Аполлинарий Игнатьевич, со своей жизнью распрощается навсегда. А надо было ей обдумать частности и подводные камни.