Кирали вытолкнул меня вперед, чтобы я перевел.
— Он говорит, бежать у вас не получится, — громко произнес я. — Кто ускользнет от пули, замерзнет в сугробе. Отсюда еще никто не убегал.
Но и среди охранников начался разброд. Им давно уже не платили жалованья, и некоторые оставили свои посты и отправились домой. Прошел слух, что старый полковник призвал своих солдат не выполнять приказы новой власти. Это только усилило брожение. На службу все махнули рукой.
Того-то мне было и надо.
Ночью, когда все спали, я уложил свои нехитрые пожитки в мешок с лямками, переоделся в штатское (цивильную одежду мы получили через Красный Крест), прихватил с кухни два круга колбасы и остатки каши.
Но Кирали был начеку.
— Ты куда это?
— Ухожу. У главных ворот охраны никакой. Проход свободный.
— Не сходи с ума, Мориц. Март месяц. Холодно. Вокруг снежная пустыня. Ты что, в самом деле? Пропадешь ни за понюх табаку. Тут хоть крыша есть над головой.
— Уж лучше замерзнуть по пути домой, чем гнить здесь, дожидаясь неизвестно чего. Такой удобный момент — всем на все наплевать. Не до беглеца.
— Ты поступаешь безрассудно, — простонал Кирали.
Но я не стал его слушать, закинул мешок за спину и двинулся к выходу.
Кирали вился вокруг меня вьюном.
— Подожди, Мориц… возьми меня с собой.
Я был потрясен.
— Ты это серьезно?
— Я иду с тобой.
— Я ведь тебя не звал, Франц. И потом, ты сам говоришь, что это глупость.
— Мориц, не бросай меня. — Кирали вцепился мне в рукав.
Здоровенный грубиян хныкал, как мальчишка, вымаливающий у отца прощение.
— Я рехнусь тут без тебя. Ведь ты мой единственный друг, у меня больше никого нет. Я прихвачу с собой шахматы, может, удастся выиграть у тебя хоть раз.
Вот ведь обуза на мою шею. Нытик, истерик, по-русски не говорит. Однако, правду сказать… вдвоем оно как-то веселее.
— Собирайся, — сдался я.
Кирали крепко обнял меня, быстренько попихал в ранец свои и чужие вещи и через пару минут, нахально ухмыляясь, уже стоял передо мной. Мы беспрепятственно прошли через ворота и растворились во мраке сибирской ночи.
Каждый шаг приближал меня к Лотте.
Сердце у меня колотилось.
19
Теперь, сынок, принеси карту России… молодец… и найди озеро Байкал — маленький синий полумесяц повыше Монголии. Первый крупный город на моем пути был Иркутск, и я намеревался перейти Байкал по льду, иначе пришлось бы дать крюк в триста лишних километров вокруг озера. Верь не верь, но лед на водоемах в Сибири вскрывается только в мае, так что у меня было два месяца в запасе. В марте стоят двадцатиградусные морозы, и это еще ничего, в январе минус сорок обычное дело. Оглядываясь назад, могу сказать, что с побегом нам повезло: не прошло и нескольких дней, как Временное правительство издало суровые распоряжения насчет лагерей военнопленных, усилило их охрану и начало яростную антигерманскую кампанию. Ходили слухи, что пойманных беглецов пытают и расстреливают. Услышь кто-нибудь, что мы говорим по-немецки, нам бы не поздоровилось.
Не прошагали мы и десяти минут, как Кирали предложил заночевать в Сретенске. Мол, у него-де есть дело к одной женщине — жене кулака, чье поле венгр возделывал в отсутствие мужа. Я тут же пожалел, что взял его с собой.
Забыв про осторожность, мы с ним орали друг на друга во всю глотку.
— Так вот почему ты увязался за мной? Чтобы пробраться к своей крестьянке? Если мы пойдем в город, то уже к утру опять окажемся в лагере. Ведь в Сретенске полно солдат! — надрывался я.
— Тупица, жид пархатый, сапожницкое отродье! У нее мы хоть продовольствием запасемся! Далеко ты уйдешь на своих двух колбасках и на миске каши?
— Тебе не пища нужна, скотина ты лживая, а женские прелести! Моя жизнь для тебя ничего не значит, ты лишь о себе думаешь! Как я только раньше не догадался! Это ведь из-за тебя умер Ежи Ингвер! И чего ради я взял тебя с собой? Ты ж убьешь меня за теплый жилет! Ты мой худший враг!
— Сознаюсь, Мориц. Все ради бабы. И что в этом плохого? У тебя не так, что ли? Только тебе до твоей Лотты топать десять тысяч километров, а моя — вот она, под боком. Ох уж я с ней поваляюсь! Будет о чем вспомнить по дороге в Венгрию.
— В Венгрию? Не смеши меня. Да ты с места не сдвинешься! Ну все, довольно. Ступай в свой Сретенск, только без меня. Глаза б мои тебя не видели. Прощай, Франц.
И я зашагал прочь.
Кирали бросился за мной:
— Погоди же, Мориц. Сам подумай. Идти по городу нам не надо, домик на самой окраине. И надел немаленький. А в кладовой полно жратвы. Возьмем санки, запасемся провизией. Иначе нам до Иркутска не добраться. По деревням подаяние просить, что ли, будем? Ну как тут не воспользоваться? Пошевели мозгами!
21
Запись 19
Императорские пингвины вместе шагают вглубь материка по антарктической ледяной пустыне. В укромном месте они спариваются, потом самцы остаются высиживать драгоценные яйца, а саки рыщут по округе в поисках пищи. Когда температура падает особенно низко, самцы сбиваются в кучу и жмутся друг к другу, чтобы яйцам было теплее. А вокруг свищет ледяной ветер и чернеет долгая беспросветная ночь!