Автобус тронулся, и на Лео навалилась новая тяжесть, тяжесть обиды на друзей. Ведь никто даже не попытался понять его. Они застыли в своей эмоциональной недоразвитости, понятия не имея о том, что такое по-настоящему сильное чувство. Они не знают, что такое любовь и что такое страдание, им неведомо, каково это, когда горем пропитан даже воздух, которым дышишь. Как бы они повели себя, если бы на их долю выпало такое? Они предали его, каждый на свой лад. И черт с ними. Хорошо, что не оставил им своего адреса, не придется им больше изображать участие. Да, он завидует их беззаботной жизни, и он когда-то жил так же, но прежнего не вернуть. Он молод, пусть и кажется себе стариком, и он попробует начать все сначала там, где его никто не знает и никто не станет чувствовать себя виноватым в его присутствии, где ему не придется ничего объяснять. Да, он никогда не сможет снова полюбить, но обойдется без любви. Жил же он без нее до того, как встретил Элени. И был счастлив.
Гости и уличная обувь в дом не допускались. Музыку после десяти вечера не включать, ванную комнату с восьми до девяти утра не занимать, пиццу или китайские блюда на дом не заказывать, не курить, не пить, на стены ничего не клеить. Оплата за комнату вперед, строго ежемесячно, первая задержка с платежом влечет за собой предупреждение, повторная задержка — выселение. Квартирная хозяйка оставляет за собой право выставить жильца без объявления причин; жилец обязан предупредить о перемене места жительства за месяц. У жильца свой шкафчик на кухне и своя полка в холодильнике, хозяйские продукты не трогать. Во время семейных трапез на кухне не появляться, за исключением экстренных случаев.
Такие вот необременительные правила — зато в остальном полная свобода.
Жить с молодой семьей Лео было в новинку. Между пятью и шестью утра начинает плакать младенец. В семь в постель к тебе запрыгивает кошка. К восьми в твоей комнате объявляется пятилетка и дудит в трубу. В доме воняет детскими подгузниками: испачканные пеленки скапливаются в корзине в ванной, совсем рядом с комнатой Лео. Есть и другой источник ароматов: между диванными подушками, в щелях между половицами мирно догнивают съестные остатки.
Зато он один. Как-то раз позвонили родители, а так его никто не тревожит. Сам он тоже редко выходит из своей комнаты, чем нравится нервной хозяйке, так что дважды в неделю его даже используют в качестве няньки. В такие вечера гостиная в его полном распоряжении — куда лучше, чем вести вежливые разговоры с семейством.
Комната у него не такая уж маленькая — хватило места для письменного стола и небольшого диванчика. А вот односпальная кровать ужасна. Ее, наверное, специально выбрали, чтобы квартиранту было несподручно приводить лиц противоположного пола, впрочем, как и лиц своего пола. Посередине кровать основательно продавлена — кто-то, как видно, слишком сильно любил самого себя. Буковый паркет прикрыт красным марокканским килимом, на стенах два идиллических пейзажа — над кроватью и над диваном. В распоряжении Лео старый чайник — чтобы не торчал зря на кухне, — вода из чайника оставляет на чашках известковый след. Окно выходит на задний двор, где разбита крохотная клумба, до дома соседей рукой подать, и можно в деталях наблюдать, что происходит у них в кухне и в гостиной.
Эти соседи — пожилая пара, — по-видимому, на пенсии, поскольку днем они всегда дома. Лео наблюдал за ними, словно за муравьями у себя в лаборатории. Они почти не расстаются, куда один, туда и другой — совсем как муравьи в брачном танце. Телевизор они спокойно смотрят только вместе, по полчаса сидя без движения, но стоит одному выйти из комнаты, как другой тут же начинает суетиться и щелкать пультом, переключая каналы. Трижды в неделю они щеголяют в джемперах и брюках одной расцветки и, похоже, сами того не сознают. Еду готовят вместе: он режет, она варит; после еды он моет посуду, она заваривает чай. Их жизни тесно переплетены, они действуют как единый организм. Таковы внешние признаки их любви.
«Интересно, а если подвергнуть наблюдению, скажем, сотню супружеских пар, они все выкажут сходное поведение?» — размышлял Лео.
И он переключился на своих хозяев, фиксировал, сколько времени они проводят вместе, выполняя схожую работу по дому (учитывая, конечно, что муж ходит на службу). Выяснилось, что у каждого своя сфера деятельности, куда другой и не суется. Он купает детей, она будит, кормит завтраком. Она рано ложится спать, он засиживается допоздна. Смотрят они разные телепрограммы в разное время, с детьми тоже играют порознь. Собственно, вместе они проводят не так много времени.
Лео заключил, что жизнь их хоть и тесно связана, но не едина. Это не любовь, а привычка.