Лео сидел в задних рядах. По церковной крыше барабанил дождь.
Интересно, в дни похорон всегда такая минорная погода?
Скрипнула дверь, потянуло холодом.
В церковь вошел мокрый Роберто.
— Привет, Лео, — шепнул он. — Я так и думал, что ты здесь. Как дела?
— Спасибо, все хорошо. А ты как?
— Ненавижу похороны. Нам надо поговорить. Мне кажется, я нашел то, что ты искал. — Роберто улыбнулся и встряхнул мокрыми волосами.
— Я уже ничего не ищу.
— Ты просто перерыв устроил. Люди вроде тебя всегда в поисках ответов.
— Возможно.
— Ты все еще злишься на меня?
— Да в общем-то, нет. Просто мы с тобой очень разные.
— Или одинаковые, только идем по разным дорогам. Сходимся, расходимся, но встречаемся, только когда наши пути пересекаются. Таков наш удел.
Лео успел стосковаться по разговорам с Роберто. Собеседник он необычайно интересный, пусть не чужд некоторых слабостей.
Служба завершилась, и все вздохнули с облегчением. В том числе, наверное, и покойный. Но когда гроб опускали в землю рядом с матерью Ханны, во влажном воздухе разлилось ощущение непоправимости. Стоя под зонтами, все вспоминали, как почти десять лет назад они уже стояли здесь. И взгляды обратились к соседнему надгробию. «Софи Джонсон, урожденная Лукас, 1943–1978. Любимой матери и жене. Ты вечно будешь жить в памяти всех, знавших тебя».
Ханна и Эд стояли у могилы, взявшись за руки, словно потерявшиеся дети, и не пытались сдержать слез.
Гроб опустили в яму, веревки из-под него выдернули, прозвучали последние слова молитвы, на крышку гроба упали цветы, посыпались первые комья земли.
Мать и отец, муж и жена снова вместе.
После похорон Лео отвел Роберто в сторону:
— Давай выпьем кофе.
Неподалеку обнаружилось уютное тихое кафе, где было можно обсохнуть и поговорить.
— Что ты мне хотел сказать? — спросил Лео.
Хохотнув, Роберто слизнул с кофе шапку сливок.
— Один француз по имени Ален Аспек поставил замечательный эксперимент.
Роберто взял в одну руку солонку, в другую — перечницу и с многозначительным видом несколько раз стукнул фаянсовые посудины друг о друга.
— Когда две частицы сталкиваются, ну или целуются, а затем разлетаются в разные стороны, происходит очень странная штука. Логично было бы предположить, что после удара каждая будет жить своей собственной жизнью. — Роберто поставил солонку и перечницу на противоположные углы стола. — Но, как оказалось, ничего подобного. Аспек доказал, что даже после того, как частицы оказываются разнесены в пространстве, они продолжают вести себя так, будто между ними существует некая волшебная связь.[33] Стоило ему начать «раскручивать» одну частицу, как другая моментально (то есть не задерживаясь даже на миллионную долю секунды) начинала вертеться в противоположном направлении. Иными словами, в поведении частиц наблюдалась полная гармония.
— А если бы эти частицы не поцеловались, что тогда? — спросил Лео.
— В этом случае их поведение совершенно не зависит друг от друга. Все в этом эксперименте построено именно на поцелуе. Предположим, что этот стол — Вселенная, на одном ее конце — перец, на другом — соль. Так вот, даже на таком колоссальном расстоянии правило будет действовать. Крутани солонку — и перечнице ничего не останется делать, кроме как тоже начать вертеться.
— И что это значит?
— После столкновения в момент Большого взрыва между частицами образовалась тайная связь. У частиц, из которых состою я, есть товарки на Солнце. Частицы, формирующие тебя, танцевали с частицами, из которых состоит Элени. Аспек доказал, что даже если эти частицы разделяют миллионы световых лет, они продолжают вертеться в танце. Они словно любовники, совсем как ты и Элени. Вас разлучила смерть, но невидимая связь между вами осталась.
— А как этот эксперимент назвали?
— Страсть на расстоянии. Это лучшее объяснение любви, которое пока может предложить физика.
Лео еще несколько дней жил в Ричмонде у Ханны и Эда, разбирал с ними родительские вещи, раскладывал по коробкам. Брат и сестра решили продать отцовский дом и поделить пополам вырученную сумму. Все равно никто из них не собирался здесь жить. Вечера проходили в разговорах о смысле жизни и смерти, они обсуждали религию, мифологию, поэзию — словом, все, что могло пролить свет на вопрос, что есть судьба, перевоплощение, рай и ад. Даже квантовая физика, к которой Ханна прежде не выказывала ни малейшего интереса, не осталась без внимания.
33
Автор излагает известный квантовый эксперимент, в котором анализировалась поляризация фотонов, испущенных одним атомом. В эксперименте поведение фотонов случайно, но вовсе не зависимо, поскольку источник один, а потому наделавший много шума эксперимент стал еще одним подтверждением принципа неопределенности.