Немного побарахтавшись, Ант вынырнул на неспокойную водную поверхность и как смог, осмотрелся: скалистый берег перед ним был очень крут и выбраться на него, можно было даже и не пытаться. Оставалось одно - плыть вокруг острова, в поиске более полого берега. Ант, точно знал, что пологий берег был с обратной стороны острова, где совершил посадку фаэт, но он, как-то, оставил без внимания, с какой стороны дуга острова была меньше и потому ему ничего не осталось, как выбрать направление наугад. Покрутив головой несколько мгновений, но так и не увидев какого-то признака, могущего подсказать более короткий путь, он развернулся и поплыл вправо. Плавал он превосходно, хотя и не представлял, где и как он этому научился, да и вода была тёплой и потому плылось легко и свободно. Но вскоре волнение усилилось настолько, что плыть, практически стало невозможно. Каждая прибежавшая волна норовила бросить его на скалы и Анту приходилось изрядно барахтаться, чтобы не оказаться на острие одной из них, но всё же, в конце-концов, пришла такая волна, противостоять которой он не смог - волна накрыла его с головой, подняла на неведомую высоту и понесла неизвестно куда. Ожидая худшего, Ант сгруппировался, но всё же удар о какую-то твёрдую поверхность оказался настолько сильным, что ему послышалось, как будто хрустнули его кости и... Наступила темнота.
Ант открыл глаза. Было темно. Он лежал на спине, на какой-то твёрдой изломанной поверхности, а над ним сиял своим завораживающим великолепием звёздный купол. Скорее всего, лежал он уже долго, так как своего тела он, почти, не чувствовал. Напружинившись и упёршись руками в твёрдую поверхность, Ант попытался сесть и тут же застонав от пронзившей всё его тело боли, оставил попытку. Прошло некоторое время - боль стихла. Тогда, уже не делая резких движений, Ант осторожно перевернулся на бок и медленно подтянув ноги, опираясь на руки, приподнялся. Тело горело, будто его сунули в огонь. Он попробовал ещё подтянуть ноги, чтобы попытаться стать на колени, но острейшая боль, пронзившая всё его тело, бросила Анта вниз и вновь наступила темнота.
Ант открыл глаза. Было светло. Над ним сиял идеальный синий купол. Было свежо, даже прохладно и удивительно тихо. Он лежал на какой-то твёрдой поверхности, ни на боку ни на спине, совершенно не чувствуя своего тела. Вспомнив свою ночную попытку подняться, он понял причину своего странного положения. Он попробовал осмотреться: насколько хватило его взгляда, его окружала коричнево-чёрная изломанная поверхность с редкими зелёными прожилками.
Остров. Всплыла у него вялая мысль.
Он попытался пошевелиться и в тот же миг тысячи игл впились в его тело, заставив его оставить свою попытку. Полежав несколько мгновений, Ант вновь попробовал пошевелиться и опять тысячи впившихся в тело игл заставили его оставить своё намерение.
Это конец. Всплыла у него мысль безысходности.
Вдруг его накрыла какая-то серая тень. Превозмогая боль, Ант чуть развернулся - над ним висел огромный летательный аппарат, настолько огромный, что обозреть его весь не хватало взгляда. Вместе с тем, хотя и не полные очертания летательного аппарата делали его знакомым.
Актеон. Всплывшая мысль заставила сердце Анта заколотиться, так, что ему казалось, что оно вознамерилось выпрыгнуть из грудной клетки.
Превозмогая боль, он кое-как, перекатился на спину и попробовал помахать руками, но ему удалось лишь поскрести ими по поверхности, на которой он лежал.
Заметили его движения из актеона или его экипаж сам принял решение, но в днище корабля образовался люк, из которого выскользнула платформа и начала стремительно падать прямо на Анта, заставив его прикрыть глаза и замереть. Никаких мыслей не было.
Прошло совсем короткое время и ударивший в него поток прохладного воздуха, заставил его лицо исказиться невольной гримасой.
Жив!
Вошла ему напрямую в мозг чужая колючая мысль и в тот же миг что-то холодное ткнулось ему в шею. Шея вместе контакта припухла, но вместе с тем, Ант почувствовал, что боль начала уходить из его тела.
Готово! Грузим! Вошла ему в мозг вторая колючая мысль.
Ант открыл глаза и тут же увидел склонившихся над собой двух траков, тянущих к нему все свои четыре руки. В следующее мгновение он взлетел вверх и едва боль лишь шевельнулась в его теле, чтобы напомнить о себе, как он уже лежал на новой твёрдой поверхности, менее жёсткой и совершенно неизломанной. Так и не проявив себя в полной мере, вяло шевельнувшись лишь в его конечностях, боль ушла.