Ветер быстро усиливался и вскоре достиг такой силы, что начал стаскивать Ветрова. Он попытался плотнее прижаться к поверхности тоннеля, в какой-то степени это помогло, скольжение, практически, прекратилось. В тоже время, вместе усилением, воздушный поток стал заметно теплее и вскоре даже начал обжигать голову.
Проклятье! Ветров подтянул руки и попытался накрыть ими голову. Как бы не сгореть. Всплыла у него тревожная мысль.
Вдруг ветер рывком усилился настолько, что всякое сопротивление его потоку стало бессмысленным. Астрофизика приподняло.
Это конец. Всплыла у него мысль какого-то полного безразличия.
Но в следующее мгновение, вместо того, чтобы полететь по тоннелю, неведомая сила бросила его вниз и плотно прижала к твёрдой поверхности, норовя размазать по ней. Свист превратился в оглушающий рёв, который вдруг начал удаляться и резко оборвался. Так же резко исчез и горячий ветер, будто звук унёс его с собой. И наступила тишина.
Оглох. Всплыла у Ветрова очередная тревожная мысль.
Полежав несколько мгновений, он попытался подняться и совершенно не почувствовал своего тела. У него тут же сложилось впечатление, что по нему проехал каток, которым уплотняют дорожное покрытие, ему показалось, что он просто-напросто растёкся по полу тоннеля, подобно тому, как блин растекается по сковороде. Хотя, самый мощный поток воздуха, вдруг, оказался не горячим и даже несколько охладил его тело.
Наконец, после серии дёрганий, ему удалось оторваться от поверхности тоннеля и перевернувшись, сесть. Посидев несколько мгновений, он начал вставать. После некоторых усилий это удалось. Боли не было, но дискомфорт был полнейший. Он стоял пошатываясь, пытаясь сообразить, что с ним произошло или в самом деле он оглох или, действительно, в тоннеле наступила полная тишина. Так и не определившись, он решил направиться вглубь тоннеля, так как стоять здесь и ждать ещё одного воздушного потока, по его мнению, было не совсем правильным решением, так как его он может уже и не пережить.
Первый шаг получился короткий и был даже не шагом, а каким-то шарканьем. Второй был не лучше. Оторвать ногу от пола Ветрову удалось шагов через десять: чуть приподнявшись, она громким шлепком плюхнулась на пол.
Несмотря ни на что, Ветров всё же продвигался вперёд, хотя и не так быстро, как ему хотелось бы. Через какое-то время он уже сносно переставлял ноги, но его тело было будто деревянным, что сковывало его движения, хотя он и пытался прямо на ходу делать те или иные гимнастические упражнения, но скованность никак не хотела отступать.
Сколько времени Ветров брёл, он навряд ли бы в своём состоянии мог бы сказать точно, но определённо больше привычного земного часа, хотя он всегда неплохо ориентировался во времени, а тоннелю казалось не было конца. Никаких мыслей не было, он просто шёл. Начала доставать жажда, которую он гнал прочь, всеми известными ему способами. Лишь одно утешало - никакого воздушного потока из глубины тоннеля больше не чувствовалось. Тоннель был всё тем же сумеречным и безликим со светящимися бледным светом, будто испускающими какое-то излучение, стенками.
Наконец усталость взяла своё и Ветров остановился, идти дальше сил больше не было, ноги дрожали. Он попытался сесть, но ноги не гнулись. Тогда он шагнул к круглой стенке тоннеля и прижавшись к ней спиной, попытался соскользнуть вниз. После изрядных мытарств это наполовину удалось. Дальше шевелиться сил не было. Единственное, на что их хватило, лишь чтобы выпустить шумную струю воздуха. Его веки сомкнулись...
Ветров открыл глаза. Было сумеречно, но как-то не так, как перед тем, как он закрыл глаза. Он сидел, опираясь спиной о твёрдую, прохладную поверхность и видимо потому чувствовал себя достаточно продрогшим. Он попытался осмотреться, но едва повернул голову, как в шее раздался такой хруст, будто начали вываливаться шейные позвонки. Состроив мину тревоги на лице, Ветров замер. Посидев так несколько мгновений, он предпринял ещё одну попытку поворота головы - это удалось с трудом, при всё том же ужасном скрипе, но в тоже время, по мере поворота головы, его брови поднимались всё выше и выше - в той стороне, куда он поворачивал голову, сиял большой светлый круг.
Видимо я до такой степени устал, что не заметил его. Сделал он заключение своей прежней невнимательности. Если там светло, значит там выход. Сделал он ещё одно заключение и принялся вставать.