Еще несколько миллионов раундов, и я стану бойскаутом.
Точно.
В последней игре я заработал боль в костях. Мы оба пострадали — и воин-разум, и я. В этом раунде еще две игры. Этого недостаточно. Проклятье.
В игре против соседей ты завоевываешь территорию. Если в конце раунда твой счет выше, чем у других, ты выигрываешь и в награду получаешь собственных двойников, которые заменяют — и стирают — находящихся поблизости неудачников. Сегодня мне не слишком везет: только два двойных поражения, оба в игре против воина-разума, и, если положение не изменится, мне грозит настоящее забвение.
Я взвешиваю свои шансы. Две камеры рядом со мной — слева и сзади — занимают двойники воина-разума. В камере справа сидит женщина, и как только я поворачиваю голову в ее сторону, стена между нами исчезает, уступая место голубой черте смерти.
Ее камера так же пуста, как и моя. Женщина сидит в центре, обхватив руками колени, закрытые черным, похожим на тогу платьем. Я смотрю на нее с любопытством: я никогда не видел ее прежде. У женщины смуглая кожа, которая наводит на мысли об Оорте, миндалевидное азиатское лицо и стройное, сильное тело. Я улыбаюсь и машу рукой. Она не обращает внимания. Тюрьма, видимо, рассматривает это как взаимную готовность к сотрудничеству: я чувствую, что мой счет немного подрастает, что дает ощущение теплоты, словно глоток виски. Стеклянная стена между нами возвращается на место. Ладно, это было совсем просто.Но против воина-разума этого недостаточно.
— Эй, неудачник, — слышится чей-то голос. — Ты ее не интересуешь. Вокруг есть более привлекательные варианты.
В четвертой камере сидит мой двойник. На нем белая тенниска, шорты и огромные зеркальные солнцезащитные очки. Он лежит в шезлонге у края бассейна, на коленях книга «Хрустальная пробка».[2]Это одна из моих любимых книг.
— Победил опять не ты, — произносит он, даже не потрудившись поднять голову. — Опять. Что с тобой случилось? Три проигрыша подряд? Пора бы уже усвоить, что он придерживается тактики «зуб за зуб».
— В этот раз я почти одолел его.
— Идея о ложном сотрудничестве была неплохой, — соглашается он. — Вот только она ни за что не сработает. У воинов-разумов нестандартные затылочные доли мозга, непоследовательный дорсальный зрительный путь. Их невозможно обмануть визуальными иллюзиями. Жаль, что архонты не начисляют баллов за попытку.
Я изумленно моргаю:
— Постой-ка. Как ты можешь знать то, чего не знаю я?
— Неужели ты считаешь, что ты здесь единственный Фламбер?[3] В любом случае, чтобы обойти война-разума, тебе требуется еще десять очков, так что подойди сюда, и я попробую тебе помочь.
— Ну выкладывай, умник.
Я приближаюсь к голубой линии и впервые за этот раунд вздыхаю свободно. Мой двойник поднимается, и из-под книги появляется блестящий пистолет.
Я наставляю на него указательный палец.
— Пух-пух, — говорю я. — Готов сотрудничать.
— Очень смешно, — отвечает он и, усмехаясь, поднимает оружие.
Отражаясь в его очках, я выгляжу маленьким и голым.
— Эй, эй! Мы ведь с тобой заодно, не так ли?
И мне еще казалось, что я обладаю чувством юмора.
— Разве все мы здесь не игроки и мошенники?
В голове что-то щелкает. Обаятельная улыбка, уютная камера, успокаивающие разговоры, сходство со мной самим, но все-таки не полное…
— Вот дерьмо!
В каждой тюрьме есть свои слухи и свои страшилки, и наша не исключение. Я узнал об этом от одного зоку,[4] с которым какое-то время сотрудничал. Легенда об аномалии. Абсолютный Предатель. Существо, которое никогда ни с кем не сотрудничает — и остается безнаказанным. Этот тип обнаружил глюк в системе и всегда оказывается твоим двойником. А если нельзя доверять самому себе, кому же тогда верить?
— Да, — говорит Абсолютный Предатель и нажимает на курок.
По крайней мере, это не воин-разум,успеваю подумать я перед тем, как раздается оглушительный грохот.
То, что происходит потом, не поддается никакой логике.
Во сне Миели[5] ест персик на Венере. Мякоть сочная, сладкая, с легкой горчинкой. Изысканное дополнение к вкусу Сюдян.[6]
— Ты дрянь, — тяжело дыша, говорит она.
Они уединились в сфере из ку-точек в четырнадцати километрах над кратером Клеопатра. В отвесной пропасти гор Максвелла это их маленький островок жизни, где пахнет потом и сексом. Снаружи бушуют вихри серной кислоты. Янтарный свет, просачивающийся сквозь адамантовую псевдоматерию оболочки, придает коже Сюдян медный оттенок. Ее ладонь покоится на холмике Венеры Миели, над еще влажным влагалищем.