Это трудно сделать без помощи метамозга, но и обнаруживать себя тоже нельзя. Поэтому она закрывает глаза и сосредотачивается…
— Леди, проявите милосердие, — слышится рядом грубый и хриплый голос.
Перед ней стоит нагой человек, и лишь самая интимная часть тела закрыта у него серым пятном гевулота. Человек очень бледен и лыс. Вокруг глаз красные ободки, как будто он только что плакал. Единственный предмет на его теле — Часы — кристаллический диск с толстой металлической цепочкой, болтающийся на костлявой руке.
— Проявите милосердие, — тянет он. — Вы пришли со звезд, вы проведете здесь несколько приятных моментов, а потом вернетесь к роскоши, к бессмертию. Пожалейте того, кому осталось всего несколько мгновений жизни перед тем, как придется искупать свои грехи. Скоро они придут и схватят мою душу, и бросят ее в пасть безмолвной машины, так что я даже не смогу крикнуть от боли…
Ты в порядке? «Перхонен» обеспокоена. Что происходит?
Миели пытается повторить тот же трюк с гевулотом, что и несколько минут назад — воздвигнуть преграду между ней и этим безумцем, — но интерфейс гевулота сообщает, что она заключила контракт с другой личностью о взаимном поверхностном общении в течение следующих пятнадцати минут.
Передо мной стоит голый сумасшедший, беспомощно жалуется она кораблю.
Мне показалось, что он сбежал.
— Если бы вы подарили мне несколько жалких секунд, незначительную толику вашего времени, я бы открыл вам все свои секреты. При Дворе Короля я был Графом, Достойным, совсем не таким, каким вы меня видите сейчас. У меня был роботизированный замок и миллион гоголов, исполняющих все мои желания. А в Революцию я сражался в армии Герцога Тарсиса. Вы должны увидеть настоящий Марс, старый Марс, и я все это вам обеспечу за несколько подаренных секунд… — По вытянутому бледному лицу уже струятся слезы. — У меня осталось только несколько десятков секунд, проявите милосердие…
Миели, не переставая ругаться, встает со скамьи и идет вперед, лишь бы отделаться от нищего. Вдруг ее поражает неожиданная тишина. Она стоит посреди площади.
Марсиане вышагивают здесь с особым усердием. Никто никого не приветствует. Туристы — несколько Быстрых, похожих на мотыльков, и нейтрофил из зоку Ганимеда — прекратили рассматривать через парящие линзы списки на монументе и повернулись в ее сторону.
А нищий уже дергает ее за край одежды.
— Одну минуту, даже несколько секунд за все тайны Марса…
Он уже полностью обнажен, гевулот не защищает его на агоре. Миели отталкивает его руку обычным человеческим толчком, еле сдерживаясь, чтобы не вырвать конечность из сустава. Но нищий испускает пронзительный крик и валится на землю к ее ногам, все так же цепляясь за одежду и не умолкая. Она уже уверена, что на них смотрят абсолютно все, хотя, кажется, будто никто и не обращает на них внимания.
— Ладно, — говорит она и поднимает свои Часы — хрустальная модель, выбранная из-за сходства с оортианскими украшениями. — Десять минут. Я потеряю больше, чтобы только избавиться от тебя.
Она мысленно обращается к Часам, и золотой циферблат немного сдвигается. Нищий вскакивает и облизывается.
— Благослови вас Призрак Короля, добрая леди, — говорит он. — Незнакомец сказал, что вы великодушны.
— Незнакомец? — переспрашивает Миели, хотя уже знает, о ком идет речь.
— Незнакомец в очках с голубыми стеклами, да пребудет с ним благословение и с вами тоже. — На лице нищего появляется широкая ухмылка. — Должен вас предупредить, — деловым тоном говорит он. — Я бы на вашем месте поторопился уйти с площади. — Вокруг Миели к выходу с площади уже направляются все, кроме туристов. — Кровь, вода. Уверен, вы меня поняли.
Я обязательно подвергну вора мучениям, говорит Миели. Кровь и вода. Что он хотел этим сказать?
На Земле, отвечает «Перхонен», существовал класс рыб, называемых акулами. Я думаю, выклянчивающие время нищие просматривают доступную экзопамять, например, площадей. Здесь не принято Уединение, и они увидят, что ты поделилась Временем с…
Внезапно на площади слышится топот босых ног, и Миели оказывается лицом к лицу с целой армией нищих.
Я бегу за мальчишкой через толпу на площади. Он неизменно остается впереди, отлично ориентируясь в чаще ног, его босые пятки мелькают со скоростью иглы фабрикатора. Я расталкиваю прохожих локтями, выкрикиваю извинения и оставляю за собой хвост сердитых серых вспышек гевулотов.