Случилось так, что Осип Брик показал эти пародии Маяковскому. Маяковский прочел первую из них и удивился: «Как пародия? Разве это не я написал?»
Юрий Борисович был близок к окружению Маяковского (правда, с самим Маяковским он виделся всего четыре раза и всегда это подчеркивал), здесь у него, кроме Бриков, были друзья, его ровесники. Вот дружбу с Ритой Райт, которая тогда работала с Маяковским в РОСТА, он сохранил до конца жизни.
Рита Райт собиралась посвятить себя биологии. Еще студенткой она попала в школу Павлова, и ее, совсем юную, допускали к серьезным опытам. Но ей этого было мало: продолжая мотаться из Москвы в деревню Колтуши, «столицу условных рефлексов», она училась в Брюсовской литературной студии, преподавала немецкий язык в Институте Шанявского. Тогда же началась ее деятельность как переводчика. Однажды Маяковский сказал ей: «Рита, бросайте экзамены, бросайте своих собак и переводите на немецкий язык „Мистерию-буфф“». И, ничего не бросив, она переводила «Мистерию», думала об «охранительно-целебной роли торможения» и писала лозунги: «Мировая революция! Новая сводка! В Италии рабочими захвачены заводы! Восстание в Германии! Восстание в Индии! Товарищи, революцию шире раскиньте!» — и при этом земной шар, обвитый красным пламенем. Очень быстро Рита перевела «Мистерию-буфф», лучшие режиссеры ее поставили, лучшие художники ее оформили, а вместе с ними и молодые художники ВХУТЕМАСа, где состоялся знаменитый разговор Ленина с молодыми художниками, когда он спросил их: «Вы что, с футуристами боретесь?», а они ответили: «Да мы сами футуристы!».
Так они жили, они были очень бедными, но они верили, что мировая революция не за горами, что эта революция послезавтра. А им, ровесникам века, первым суждено открыть новое общество, создать новое искусство, новую науку. Они брались за все. Преподавали в школах, в училищах, на рабфаках, преподавали, что придется. Учили пришедших с фронта солдат и работниц фабрик математике, немецкому языку, литературе, организовывали драмкружки. Учились сами.
Лазарь Аронович Люстерник, например, будучи студентом, преподавал на рабфаке Путейского института. Он писал об этом: «Среди моих слушателей значительная часть были люди не слишком молодые, обладавшие житейским опытом и понимавшие, что такое новичок в любом деле. Они относились снисходительно к неопытному и увлекающемуся преподавателю. Конечно, в шуточных стихах, которые сложил по моему адресу Ю. Б. Румер — тогда студент МГУ, —
было преувеличение. Но, возможно, так начиналась моя деятельность как популяризатора математики» [23, с. 231].
Эта потребность не только учиться, но и с кем-то делиться знаниями, кого-то учить, кого-то поднимать, жажда поисков и перемен была их жизнью.
Вот Павел Александров, один из самых блестящих лузитанцев, чуть было совсем не бросил математику. Ему была уготована музыкальная карьера. Но в 14 лет он решил бросить занятия музыкой и посвятить себя математике. Об этом решении в своих воспоминаниях он писал, что «оно было, как я понял только много лет спустя, вероятно, одной из величайших, если не величайшей из глупостей, сделанных мною в жизни» [24].
В 1913 г. он поступил в Московский университет на математический факультет. И очень быстро был замечен Егоровым и Лузиным. Еще в студенчестве он сделал блестящую работу (первую в своей жизни), в которой построил новую теоретико-множественную операцию. Множества, получающиеся применением этой операции, вошли в историю математики как А-множества (по аналогии с борелевыми множествами, которые назывались В-множествами).
И вдруг Павел бросил математику и уехал к своему другу Саше Богданову в Новгород-Северский. Здесь он попал в окружение людей, страстно увлекавшихся театром. Шел 1918 год. Павел Александров и думать перестал о математике и целиком отдался любительскому театру. Весной 1919 г. они участвовали в организации Черниговского советского драматического театра — Саша Богданов в качестве актера, Павел Александров в качестве режиссера. Здесь он поставил сложную в режиссерском отношении пьесу Ибсена «Привидения», ездил к Луначарскому в Москву по театральным делам, читал публичные лекции о Гете, Ибсене, Достоевском. Когда в Чернигове открылся Педагогический институт, Александров стал там читать лекции по литературе.
Осенью 19-го года в Чернигов пришли деникинцы. Александров был схвачен ими и судим военным судом за энергичное сотрудничество с большевиками и содействие популярности Советской власти. К счастью, до вынесения приговора большевики отвоевали Чернигов, и Александров был освобожден. Снова началась театральная и литературно-педагогическая деятельность. И тут пришла кара богов математики за измену ей — он заболел тифом. Две недели без сознания. Спустя два месяца чудом выкарабкался и, когда выздоровел, понял, что ему необходимо вернуться в Москву, к математике.