Словесный портерт
1. На вид — умный.
2. Одет — по форме.
3. Лицо — медальное.
4. Профиль — чеканный.
5. Взгляд — предвзятый.
6. Температура — предельная.
Особые приметы: пятимерен.
Анкетные данные
1. Происхождение — законное.
2. Образование — среднее геттингенское (три класса геттингенской школы и 10 лет сибирской практики).
3. Вероисповедание — шиммит.
4. Знание языков — тюркский (читает со словарем), угрский (может объясняться), ГУЛАГ (свободно).
5. Научные труды — под охраной государства.
6. Правительственные награды и поощрения — чистая постель и пачка папирос.
Дополнительные сведения
1. Характер — сфетский.
2. Любимые фигуры — кольца (бензольные), решетки (изинговские), женские.
3. Любимые цифры — 58–20.
4. Привязанности — матрицы, терьеры, пфаффианы.
5. Хобби — передача генетической информации.
6. Рекомендации по режиму — разрешены переходы только второго рода.
Оргвывод
Может быть попользован в качестве директора института».
Последний раздел требует, пожалуй, пояснений. Все пункты в нем, кроме третьего, отражают часть широкой научной деятельности Юрия Борисовича. Из них первый пункт касается плодотворной научной деятельности Юрия Борисовича с А. И. Фетом (кроме оригинальных работ, они написали вместе две монографии: «Теория унитарной симметрии» (1970) и «Теория групп и квантовые поля» (1977)), а пятый пункт касается удивительной работы Юрия Борисовича «О систематизации кодонов в генетическом коде», состоящей всего из двух страниц. Юрий Борисович сделал эту работу в 55-летнем возрасте и радовался ей, как ребенок, любовался, как елочной игрушкой. Он получил на эту работу рекордное число запросов, несколько сотен. Открытки пришли даже из самых экзотических стран Африки. А совсем недавно один молодой биолог, никогда не знавший Румера, сказал, что, сделай этот человек за свою жизнь только эту одну работу, будущие поколения биологов его бы помнили.
Что же касается третьего пункта, то каждый догадается, что это статья Юрия Борисовича по 38-му году, и в общем будет прав. Но это ирония судьбы: 58–20 — номер домашнего телефона Юрия Борисовича, которым до сих пор пользуется его семья. «Любят меня органы, — говорил Юрий Борисович, — и телефон сразу поставили, и номер блатной дали».
День в день, 26 апреля 1948 г., Юрию Борисовичу велено было на работу не выходить. Теперь уже ошибки не могло быть. И снова с двумя конвойными его отправили в городскую тюрьму. Но назавтра Юрий Борисович на работу не вышел. Не вышел он и на следующий день. Это взволновало арестантов.
«Перед тем, как выпустили Юрия Борисовича, я сняла ему комнату, — рассказывала Ольга Кузьминична, — так же как месяц назад сняла комнату для Карлуши, а год назад для Роберта Бартини. И хотя мы решили пожениться и родители приготовили нам комнату с занавесочками, с красивыми подушечками на кровати, яства свадебные были закуплены, он должен был пожить в другом месте. То была страстная неделя, и на этой неделе замуж не выходят. А через неделю мы должны были пожениться. Но он не вернулся. И я пошла в городскую тюрьму. Дежурный на мой вопрос об арестанте из спецтюрьмы говорит, что сейчас уходит этап и никто ничего узнавать не будет, велел приходить завтра. А за забором я слышала уже лай собак. В это время подошел трамвай, и я быстренько уехала. Останься я на десять минут у ворот, я бы его увидела. Хотя, может, и к лучшему, что не осталась. Знаете, когда собаки лают и впереди идут двадцатипятилетники в кандалах, а за ними обычные этапники, эта картина не из приятных. Я видела раньше такую картину. И только в Енисейске мы узнали, что произошло.
Оказывается, 10 марта 1948 г. вышел негласный указ о том, что лица с 58-й статьей частей таких-то и таких-то после отбытия десятилетнего наказания отправляются в ссылку на такой-то срок. Значит, если у тебя 58-я статья, было у тебя поражение в правах, не было у тебя поражения в правах, катись. Последним, кто вышел из наших до этого указа, был Карлуша. Его освободили 8 марта. Следующим был Юра. И когда 27 апреля он не вышел на работу, я решила срочно ехать в Москву. Надо было везти „Пятиоптику“, которую Юра дал вынести с территории завода заранее и попросил спрятать у Карлуши Сцилларда. Второго мая я была уже в Москве. В начале июня пришла телеграмма Румерам, а я жила у них: „Прибыл Енисейск, пришлите тысячу“. Я хватаю Осипа Борисовича в охапку и начинаю по большой квадратной прихожей танцевать вальсом».