Вас интересует, возможен ли какой-то наблюдательный намёк на существование антимира?
Да, возможна ли в космосе такая ситуация, которая подтвердит его реальность?
Ваш вопрос напоминает мне другой, ещё более актуальный и, пожалуй, более близкий к подтверждению — есть ли внеземные цивилизации? Совсем недавно ответ казался безнадёжным по своей неопределённости. Но буквально в последние годы в космосе открыты источники чётких радиосигналов. Вы ведь слышали о пульсарах? Уж не сигналы ли это внеземных цивилизаций? Эта мысль не могла не возникнуть. Сказки, — говорили одни. А другие всерьёз занялись наблюдением и изучением этих источников. В чём секрет чёткой периодичности сигналов? Радиостанция или какой-то природный процесс? Оказалось, что это излучение особых нейтронных звёзд. Ещё одна сказка уступила место были.
Да, сегодня можно назвать десяток известных в мире имён, стоящих под статьями на темы о связи с внеземными цивилизациями. Но мы говорим о другом — есть ли в космосе какие-то намёки на существование антимира?
— Пульсары, квазары — это лишь немногие из последних открытий астрономии, которые подтолкнули мысль. А слышали ли вы о «чёрных дырах»?
— Звёздах, которые сжаты столь чудовищными силами тяготения, что из них не вырывается никакое излучение?
— Более того, они не только не выпускают наружу свой свет, но даже втягивают в себя те световые лучи, которые «по неосторожности» пролетают мимо. Они действительно чёрные, ибо невидимы, и дыры в буквальном смысле — в них проваливается материя! Вы понимаете, к чему я веду?
— Извините меня, Густав Иоганнович, но ещё в школе нас учили, что энергия и материя не возникают из ничего и не исчезают бесследно.
— Правильно. Но не говорит ли поведение «чёрных дыр» о наличии во Вселенной какого-то резервуара, куда уходит вещество и энергия из нашего мира? Не туннель ли это в антимир?
— В научной литературе я встречала ссылки на какой-то «теневой» мир, который отбирает от нас или, наоборот, снабжает нас энергией. Есть даже утверждение, что наш мир — это основной, а «мир теней» — что-то вроде вспомогательного резервуара энергии.
— Выяснить это — совместная задача космологов, астрономов, математиков и физиков. Изучение может дать два выхода — либо обнаружится, что в природе существуют природные процессы, порождающие явление «чёрных дыр», либо теория подтвердит наличие канала, через который наш мир общается с антимиром.
— Но почему общение идёт только с нашей стороны?
— Не исключено наличие в космосе «белых дыр» (назовём их так условно по аналогии с «чёрными дырами»). Через них энергия из антимира, возможно, поступает к нам. Таких объектов мы пока не знаем, хотя ими могут оказаться квазары. А если не они, то аналогичные объекты. Излучение может вспыхнуть буквально на пустом месте, совер шенно для нас неожиданно. Просто в космосе забьёт источник энергии.
— Как нефтяная скважина? Или вулкан?
— Похоже… «Чёрные» и «белые дыры» можно рассматривать как каналы связи между миром и пока гипотетическим антимиром. Но могут быть более глобальные, катастрофические ситуации общения, гибельные для одного из миров. Мы уже говорили об этом — это могло случиться в момент образования нашего мира: может быть, тогда начинка антимира перетекла в наш мир.
— Возможно, что когда-нибудь начинка нашего мира наполнит будущий антимир?
— Напротив, одна из древнейших — всем знакомая математика. Это её называют наукой о бесконечности. Бесконечность, признаюсь вам, моё глубокое научное пристрастие. В разрешении проблемы бесконечности я вижу и решение загадки антимира…
Люди клянутся в вечной памяти, мечтают о вечной любви, часто бездумно бросаются словом «бесконечно». Но вот я слышу его от серьёзного учёного, физика-теоретика. Значит, это туманное, расплывчатое, в быту неопределённое понятие служит науке как орудие точного познания? Как понять это?
О бесконечности времени и пространства люди задумывались уже в глубокой древности. Аристотель даже применял термин «боязнь бесконечности». Бесконечен ли и вечен ли наш мир? Бесконечно ли течение времени? От этих вопросов можно отмахиваться, но не возвращаться к ним невозможно. Учёные понимали, что не может быть наибольшего числа — к любому числу можно добавить ещё одно. Не может быть наименьшего числа — всегда можно раздробить его на более мелкие. Но как беспределен этот процесс?
Об этом нельзя не думать, так как человек стремится к познанию. К познанию космоса — и он всё шире и шире раздвигает нам свои объятья; к познанию мира атома — и мысль шагнула в глубь материи на глубину, где расстояния исчисляются миллиардными долями миллионных долей сантиметра. Учёные вскрыли замки на вратах царства атомного ядра, и по-новому зазвучали вещие ленинские слова: «Электрон неисчерпаем так же, как атом».
— Но что же дальше? — спрашиваю Густава Иоганновича Наана, учёного-материалиста, смело заглядывающего в неизвестность. — Где конец делению атома? И не попадаются ли в микромире следы антимиров?
Я вижу, как Наан настораживается. Уходит в себя. Он явно взволнован.
— Видите ли, — говорит он после паузы, — в ядре атома на невероятной глубине (конечно, в масштабах микромира) теория нащупала явление, не укладывающееся в рамки известных законов. Формулы предсказывают наличие частиц, совершенно непонятно откуда взявшихся…
— Может быть… из антимира? Или это чушь?
— В том-то и дело, что не чушь. От чуши можно отмахнуться, а от логики математических предсказаний и объективной реальности не отвернёшься. Их надо понять и объяснить. Но не думайте — я не жалуюсь. Эти терзания и есть настоящая жизнь для учёного! Итак, подумаем о «чуши» — возможных пришельцах из антимира. Ведь мы допускаем, что космос имеет каналы для общения мира и антимира в виде «чёрных дыр». Может быть, и микрокосмос тоже имеет свои тоннели связи? И они-то и проявляются в глубинах ядра материи?
— А можно литератору высказать псевдонаучную гипотезу?
— Что ж, попробуйте, — улыбается Густав Иоганнович.
— Может быть, никаких миров и антимиров в отдельности не существует…
— Продолжайте.
— А пара «мир — антимир» — это нечто, похожее, скажем, на штангу…
— На штангу?!
— Ну да, на штангу, но не штангу космических размеров, а на мирриады микроштанг.
— Так-так…
— Каждая частица материи, все частицы без исключения — и те, из которых сделаны звёзды и планеты, люди и звери, цветы и деревья, — каждая из них состоит как бы из двух половинок. Одна живёт там, в антимире, другая — здесь, в мире. Одним «окошком» каждый атом смотрит в наш мир, другим — в антимир. Все атомы — и мы, и всё вокруг — как бы одновременно здесь и там… В мире и антимире… Глупость?
Наан проявляет великодушие, говорит, что рассудит будущее.
— А можно теперь мне задать вопрос литератору? — спрашивает Густав Иоганнович лукаво. — Сильно же изменился за последние годы наш читатель, если его интересуют вопросы бесконечности, космическое омоложение, антимиры! Ведь это нерешённые проблемы. И они не будут решены в ближайшее время. А уж о практическом их использовании и речи быть не может. Нужно ли рассказывать о них читателю? Ведь это не о хлебе, не о новой машине… Это ничего конкретного не прибавит к нашей повседневной жизни.
— Но, Густав Иоганнович, человек-то не хлебом единым… Человек всегда мечтал и будет мечтать. А как же жить иначе? Без знания, без взгляда в будущее, без борьбы за свои убеждения? Вот Джордано Бруно — даже на костре он не отрёкся от идеи о безграничности звёздного мира. От того, что земля не является избранной планетой… Учёный умер, а его мысль воскресла через века. Это ли не пример победы воображения над практицизмом? А достижениями науки сейчас интересуется почти каждый человек.
— Кажется, вы меня убедили, — шутя покоряется Наан и уже серьёзно добавляет: — Впрочем, сама история науки должна была бы отучить нас от скепсиса по отношению к неактуальным увлечениям учёных. Сколько было, казалось бы, чисто теоретических, далёких от практических нужд научных поисков — и теория относительности, и квантовая механика, и другие теории. А теперь глядишь — атомные электростанции и ледоколы, космические полёты и телевидение! Всё это родилось из теоретических химер…