Сначала Гриффин ничего не понял, но друг объяснил ему, что Голкин только что вызвался вложить в дело вундеркинда из Гарварда целых пятьдесят штук зеленых.
Гриффин загорелся идеей собрать капитал по родным и друзьям, включая маму и бабушку, и вскоре набрал 265 тысяч долларов на коммандитное товарищество, которое он назвал Convertible Hedge Fund #1 (как похоже на первый фонд Торпа Convertible Hedge Associates!).
Вернувшись осенью в Гарвард, он начал инвестировать деньги, в основном в покупку недооцененных варрантов, и хеджировать их позиции, играя на понижение (дельта-хеджинговая стратегия Торпа).
Гриффин выбрал удачный момент. 19 октября рынок акций обрушился, и его короткие позиции сорвали джек-пот, упав гораздо сильнее, чем варранты.
Пережив бурю, он быстро заработал 750 тысяч долларов для другого фонда, который назвал Convertible Hedge Fund #2.
Способность Гриффина без потерь пережить Черный понедельник — и даже получить неплохую прибыль — стала настоящей сенсацией. Профессионалы Уолл-стрит были повержены, а талантливый мальчишка из Гарварда, торгующий из собственной комнаты в общежитии при помощи спутниковой антенны, компьютера и сложной инвестиционной стратегии, стал царем горы. Впереди замаячили невероятные перспективы.
Но предстояло еще потрудиться. Нужен был доступ к большему количеству ценных бумаг. A для этого необходим зарегистрированный счет для торговых операций — такими счетами пользовались профессиональные трейдеры, например взаимные фонды и хедж-фонды. В 1989 году Гриффин, которому тогда было всего 19 лет, обратился к бостонскому эксперту по конвертируемым облигациям из компании Merrill Lynch по имени Терренс О’Коннор и предложил ему нечто, что на первый взгляд выглядело как сумасшедший план: «Дайте мне, Кену Гриффину, 19-летнему студенту колледжа, доступ к самой сложной из ваших торговых платформ, и я смогу поиграть почти с любыми существующими инвестиционными инструментами».
Каким-то образом это ему удалось. Техническое ноу-хау Гриффина впечатлило эксперта. O’Коннор согласился дать юноше доступ, хотя на тот момент на среднем профессиональном счету должно было быть около 100 миллионов долларов.
Гриффин начал торговать и обзванивать на Уолл-стрит всех, кто был согласен поговорить с ним. Типичная реакция была такой: «Ты управляешь 200 тысячами из комнаты в общежитии? Не смей больше звонить мне». Отбой.
Но некоторые были заинтригованы юным чудом из Гарварда и объясняли суть ряда сделок, в которых участвовали: тонкости арбитража, почему хедж-фонды используют его, почему был вовлечен сам банк. Гриффин стал летать в Нью-Йорк, ходить по пятам за опытными трейдерами и впитывать знания. Его особенно интересовали стойки выдачи фондовых кредитов, где он мог проследить, каким фондам банк ссужал деньги и почему.
Незадолго до окончания экономического факультета Гарварда Гриффин познакомился с Джастином Адамсом, менеджером из «Тройного I». Они встретились на завтраке в ресторане в Вест-Палм-Бич и обсудили рынок. Поглощая дымящийся омлет, Гриффин рассказывал, как ему удалось наладить контакты с трейдерами из брокерских компаний по всей Уолл-стрит и узнать много секретов фондового мира.
Адамс был бывшим спецназовцем. Прежде чем отправиться покорять мир высоких финансов, он отслужил во Вьетнаме. Рассказы Гриффина привели его в полный восторг. Юноша был умен, целеустремлен и задавал глубокие и логичные вопросы о рынке — причем так, что Адамсу порой приходилось брать паузу в поисках подходящего ответа.
В Нью-Йорке Адамс организовал для Гриффина встречу с Фрэнком Мейером — инвестором и «Тройного I», и Princeton/Newport. Мейера Гриффин тоже покорил глубоким пониманием технических аспектов инвестирования, а также знанием компьютерных технологий. Чем дальше развивались электронные технологии в торговле, тем большее значение придавалось этим навыкам. Но больше всего Мейера впечатлила торговая смекалка Гриффина. «Если ты парень, управляющий парой сотен тысяч, очень трудно занять акций для игры на понижение, — это Мейер хорошо помнил. — Он ходил во все крупные компании, дающие ссуды ценных бумаг, и втирался в доверие. Ему давали хороший процент, потому что он был необычным».
В конце 1989 года Гриффин открыл в Чикаго офис[49]. В его распоряжении был миллион долларов, и вскоре он начал быстро делать деньги, продавая конвертируемые ценные бумаги при помощи самодельной компьютерной программы. В первый год торговли Гриффин получил невероятные 70% прибыли. Мейер был впечатлен и решил помочь юноше открыть собственный фонд. Он перебирал в уме другие фонды с подобными стратегиями и наконец вспомнил про Эда Торпа.
Итак, у Гриффина были свой офис и начальные инвестиции. Он нанял небольшую команду трейдеров. Некоторые из них, наверное, были в шоке от того, что работают на парня, который еще вчера жил в студенческом общежитии. Единственное, чего ему пока не хватало, — имени. Гриффин и его новые сотрудники написали список вариантов, а потом устроили голосование.
Победило название Citadel. К 1990 году, в начале десятилетия, которое ознаменовалось феноменальным ростом индустрии хедж-фондов, денежная крепость Гриффина была готова к бою. Со временем она станет самой грозной денежной машиной в мире финансов.
Мюллер
В 10 лет Питер Мюллер отправился с родителями в путешествие по Европе[50]. Посетив несколько стран, мальчик заметил странную вещь: курс доллара менялся от страны к стране. Он спросил отца, инженера-химика, можно ли купить в Лондоне немецкие марки и заработать, обменяв их на доллары в Германии.
Так юный Мюллер интуитивно постиг суть арбитража.
Он родился в Филадельфии в 1963 году, вырос в городе Уэйн в Нью-Джерси, в получасе езды от западного Манхэттена. У него рано проявились математические способности, он любил играть в настольные игры: от «Эрудита» до шахмат или нард. В старших классах школы к его страстям добавилась еще одна: программирование. Мюллер написал программу для игры в нарды. Та играла так хорошо, что учитель математики заподозрил ее в жульничестве.
В Принстоне он изучал теоретическую математику, завороженный красотой сложных построений и универсальными моделями, которых так много в близкой к эзотерике сфере теории чисел.
Большой интерес Мюллер проявил и к музыке. Он брал уроки фортепьяно и играл в джаз-бэнде, выступавшем на студенческих вечеринках и в клубах колледжа.
После получения диплома в 1985 году он через всю страну отправился на машине в Калифорнию. В Нью-Йорке его ждала должность в немецкой компании — разработчике программного обеспечения под названием Nixdorf, но он продолжал по разным причинам откладывать день выхода на работу. Он был не особенно уверен, что хочет возвращаться на Восточное побережье. Мюллер влюбился в Калифорнию.
Вскоре он оказался в гимназии. Там он играл на электрическом пианино для нескольких мускулистых девиц, танцующих в гимнастических трико, вращая пластиковые обручи и подбрасывая яркие резиновые мячи. Он пытался — тщетно — заняться музыкой и нашел работу аккомпаниатора команды по ритмической гимнастике.
По всей видимости, таким способом на крышу над головой и кусок хлеба заработать не удавалось. Мюллер снимал уголок у приятеля и платил ему 200 долларов в месяц. К тому же у соседа по комнате была неприятная привычка: когда он впадал в уныние, то на заднем дворе стрелял из дробовика.