Большинство физиков склонны считать, что свободных, изолированных кварков в природе не существует. Кварки наглухо заперты внутри элементарных частиц, и никакими силами выбить их оттуда нельзя. Почему это так, мы точно еще не знаем, хотя некоторые объяснения этому удивительному свойству кварков теоретики уже нашли. Это действительно связано с особенностями поля, передающего взаимодействие между ними.
О квантах этого поля, глюонах, нам известно, по правде говоря, не больше, чем о кварках. Их ведь тоже никогда не наблюдали в свободном виде, как наблюдают, например, отдельные фотоны. Все, что мы о них знаем,— результат теоретических расчетов и косвенных наблюдений.
У глюонов нет массы. Этим и некоторыми другими свойствами они похожи на фотоны. Но в отличие от них глюоны, так сказать, «саморазмножающиеся» частицы. Они сами, независимо от кварков, создают вокруг себя новое глюонное поле. Фотоны таким свойством не обладают, у них нет заряда и никакого нового электромагнитного поля вокруг их не образуется. Наибольшую интенсивность электромагнитное поле имеет вблизи заряда, его источника, а далее оно постепенно рассеивается в пространстве и ослабевает. Глюоны же — заряженные частицы. Они несут на себе специфический кварковый заряд — «цвет», который порождает новые глюоны, новые порождают следующие и так далее. Это приводит к тому, что глюонное поле не ослабевает, а наоборот, возрастает при удалении от порождающего его кварка. Выходит, как это ни парадоксально, кварки слабее всего связаны, когда они находятся на малых расстояниях друг от друга. Если же кварки пытаются разойтись, то сразу же возрастают стягивающие их силы. Другими словами, кварки становятся свободными не на поверхности элементарных частиц, а, наоборот глубоко внутри этих частиц.
В атомах и в их ядрах сильнее всего связаны внутренние слои. Кварковая структура элементарных частиц, наоборот, наиболее жесткой и крепко сцементированной оказывается на ее периферии. В общем, по сравнению с другими частицами у кварков все шиворот-навыворот. Острословию физиков на этот счет нет предела. Они, например, любят говорить о «центральной свободе и периферическом рабстве» кварков.
Не помню, кто это начал первым, кажется Абдус Салам, но вот уже много лет на конференциях физиков поддерживается забавная традиция изображать главную обсуждаемую ими проблему в виде веселого символического рисунка. Хорошо помню, например, рисунок американского физика Политцера, где он изобразил свое представление о свободе кварков в недрах элементарных частиц; ей была посвящена целая конференция
Если в один из кварков, находящихся внутри элементарной частицы, выстрелить очень быстрым электроном этот кварк получит большой импульс и отскочит. Но это движение будет продолжаться лишь до тех пор, пока удерживающие его глюонные силы не возрастут настолько, что их энергии станет достаточно для рождения пары кварка и антикварка. Антикварк и выбитый электроном кварк «слипнутся» в мезон, а оставшийся кварк займет внутри частицы место выбитого. И в результате все будет выглядеть так, будто кварк остался на месте и одновременно, как бы из ничего, родился мезон. Такой процесс «размножения» кварков и попытался изобразить Политцер...
Теперь должно стать понятно, почему не удается расколоть нуклон на три кварка: сколько по нему ни бей, из него всякий раз будут вылетать целые частицы, а не их осколки — кварки и глюоны!
Впрочем, все эти соображения о свойствах глюонных сил имеют пока только качественный характер. Ни теория, ни эксперимент не могут сказать, достаточно ли этих сил для полного удержания кварков внутри элементарных частиц. Специалисты предполагают, что это так, но здесь могут быть и сюрпризы.
Нельзя сказать, чтобы ученых удовлетворяло создавшееся положение. Один физик как-то заметил, что конференции по теорий кварков напоминают ему историю о том, как однажды мыши собрались на конгресс, чтобы решить, что им делать с разбойником-котом. Долго и с жаром спорили, судили, рядили, пока одна из них не предложила:
— Надо подвесить ему колокольчик!
— Правильно! — обрадовались остальные и, довольные найденным решением, стали расходиться.
— Но кто же это сделает? — нерешительно пискнул молодой мышонок.