— Какой-то скверный человек бросил ее здесь, чтобы обманывать людей.
— Я тоже вчера вечером на ней попался, — сказал Пабло, заглядывая во дворик, где поспевала кукуруза, и мысленно отметил, что она, пожалуй, уже поспела.
Дэнни сидел у себя на крыльце, в тени розового куста, и шевелил пальцами босых ног, отгоняя мух.
— Привет, amigos, — вяло поздоровался он с ними.
Они уселись рядом с ним, сняли шляпы и разулись. Дэнни достал кисет и бумагу и передал их Пилону. Пилона это немного шокировало, но он ничего не сказал.
— Корнелия Руис порезала чумазого мексиканца, — сказал он.
— Я слышал, — отозвался Дэнни.
Пабло заметил ядовито:
— Нынешние женщины забыли, что такое добродетель.
— Опасно иметь с ними дело, — подхватил Пилон. — Я слышал, что тут в Тортилья-Флэт есть одна португальская девчонка, которая всегда готова сделать мужчине подарочек, если он потрудится получить его.
Пабло негодующе прищелкнул языком. Он развел руками.
— Что же делать? — сказал он. — Неужто никому нельзя доверять?
Они внимательно вглядывались в лицо Дэнни, но не заметили на нем никаких признаков тревоги.
— Зовут эту девушку Роза, — сказал Пилон. — А фамилию ее я называть не стану.
— Это ты о Розе Мартин? — заметил Дэнни без всякого интереса. — Чего же еще ждать от португалки?
Пабло и Пилон облегченно вздохнули.
— Да нет. Просто чумазый не знал, что Корнелия завела себе вчера нового дружка, и попробовал войти к ней в дом. Вот Корнелия его и порезала.
— Вольно ж ему было не знать! — чопорно сказал Пабло.
— А он был в городе, когда Корнелия завела этого нового дружка. Чумазый только и сделал, что попробовал войти через окно, когда она заперла дверь.
— Чумазый всегда был дураком, — сказал Пабло. — Он помер?
— Да нет. Она только чуточку порезала ему руки. Корнелия вовсе и не сердилась. Просто она не хотела, чтобы чумазый вошел в дом.
— Корнелия не очень порядочная женщина, — заметил Пабло. — Но она заказывает мессы по своему отцу, хоть он уже десять лет как помер.
— Они ему пригодятся, — заметил Пилон. — Он был скверным человеком и ни разу не попал за это в тюрьму, и он никогда не исповедовался. Когда старик Руис помирал, пришел священник его напутствовать, и тогда Руис исповедался. Корнелия рассказывает, что священник был белее полотна, когда выходил от больного. Только потом священник говорил, что не поверил и половине того, в чем Руис ему исповедался.
Пабло кошачьим движением прикончил муху, севшую ему на колено.
— Руис всегда был лгуном, — сказал он. — Такой душе нужно много заупокойных месс. Но как по-твоему, будет ли толк от мессы, если за нее платят деньгами, которые пропадают из карманов людей, пока они спят пьяные в доме Корнелии?
— Месса — это месса, — сказал Пилон. — Человеку, который продает тебе стаканчик вина, все равно, где ты достал на него деньги. И богу все равно, чем платят за мессы. Он просто их любит, вот как ты вино. Отец Мерфи только и знал, что удить рыбу, и святое причастие весь сезон отдавало макрелью, но ведь оно от этого не теряло святости. Пускай в таких вещах разбираются священники. А нам нечего ломать над ними голову. Где бы нам раздобыть яиц? Неплохо было бы сейчас съесть яичко.
Пабло нахлобучил шляпу на самые глаза, заслоняясь от ярких солнечных лучей.
— Чарли Милер сказал мне, что Дэнни гуляет теперь с Розой Мартин, португалкой.
Пилон в тревоге привскочил.
— Как поживают куры миссис Моралес? — между прочим спросил Пилон.
Дэнни печально покачал головой.
— Все до одной передохли. Миссис Моралес закупорила бобы в банки, а банки разорвало, и она скормила эти бобы курам, а куры передохли, все до единой.
— А где сейчас эти куры? — заинтересовался Пабло.
Дэнни отрицательно помахал указательным и средним пальцами.
— Кто-то сказал миссис Моралес, чтобы она не ела этих кур, а то заболеет, но мы хорошенько их выпотрошили и продали мяснику.
— Кто-нибудь умер? — осведомился Пабло.
— Нет. Наверное, этих кур можно было есть.
— А ты не купил на вырученные деньги немножко винца? — намекнул Пилон.
Дэнни насмешливо улыбнулся.
— Миссис Моралес купила вина, и я вчера вечером был у нее в гостях. Она все еще красивая женщина, и вовсе не такая уж старая.
Пилона и Пабло вновь охватила тревога.
— Мой двоюродный брат Уили говорит, что ей стукнуло пятьдесят, — взволнованно сказал Пилон.
Дэнни отмахнулся.