Припомнив сливки из голливудских фильмов, насчёт свинского состояния я согласилась.
— И всё равно не хочу! — упрямо мотнула я головой и буквально повисла у него на руках, умоляще глядя в эти родные глаза. — Пошли лучше погуляем в парк, ну пожа-алуйста!
— Маленькая непослушная девчонка! — внезапно его руки оказались на моей талии, и он легко подбросил меня в воздух, как подбрасывают маленьких детей, а потом так же легко поймал. Я не успела даже испугаться, только в груди ёкнуло сердце и растеклось тягучее, карамельно-сладкое счастье.
Глядя на него сверху вниз, я неожиданно рассмеялась так, как смеются дети и как сама не смеялась уже лет четырнадцать: громко, неприкрыто и с оттенком радостного визга. Меня не волновало то, что нас может услышать кто-то из «аллигаторов», меня вообще ничего не волновало: ни холодный ветер, ни мои ощущения во время игры в вист.
Наблюдатель закружил меня, словно я была двухлетней девочкой, а не пятнадцатилетней пигалицей, и я смеялась, как малое дитя, ещё не умеющее толком говорить и выражающее радость одним только смехом.
— Видишь Москву? — он безо всяких усилий поднял меня так высоко, как позволял его рост, и я, болтая ногами, со смехом кивнула:
— Вижу! Москву и Красную Площадь!
Только тогда он поставил меня на ноги и опять укутал плащом. Как птенец нахохлившись в его объятьях, я счастливо рассмеялась. А он улыбался мне, и эта улыбка сияла в полумраке как моя Счастливая звезда, одна-единственная, но самая лучшая. И эта холодная ночь была самая лучшая, потому что только холод лучше всего в мире позволяет осознать тепло.
— Иногда мне кажется, — шепнул Наблюдатель, — что если бы моя Энджи была жива, она была бы именно такой весёлой и взбаломошенной, как ты, а я был бы для неё самым лучшим отцом в мире.
— Если бы мой отец был жив, — уткнувшись лбом в его тёплую грудь, тихонько ответила я, — то я была бы для него самой лучшей в мире дочерью.
«Но мой отец мёртв» -
«И моя дочь — тоже» -
«Значит, я буду для тебя самой лучшей в мире дочерью» -
«А я для тебя — самым лучшим в мире отцом» — эти слова, так и не произнесённые вслух, всё-таки были сказаны и услышаны.
— А сейчас иди танцевать вместе с остальными. Иди, веселись, ведь сегодня твой день, — произнёс Виктор и погладил меня по щеке.
— А как же наставления, типа: много не пей, с мальчиками шашни не води? — весело прищурилась я.
— Много не пей и не води шашни с мальчиками, — с наигранной строгостью произнёс Виктор, глядя на меня с лицом ну почти что Крыс-сестёр, — а то видал я, как на тебя косится Князь Клана Белых Тигров.
С восторгом рассмеявшись, я переплела пальцы рук с его пальцами и, привстав на носочки, заглянула в его щурящиеся от смеха глаза с наивностью ребёнка.
— А если бы ты мог, ты бы танцевал сегодня со мной? — спросила я.
— Конечно, девочка моя, ведь ты сегодня самая красивая дама на этом балу. Самая-самая, — он коснулся лбом моего лба и подтолкнул меня в сторону двери. — А теперь иди, танцуй. Я хочу видеть, как ты улыбаешься.
И я пошла, и я танцевала. А он видел мою улыбку и беззвучный крик моих глаз:
— Смотри! Я танцую — для тебя! Смотри! Я живу! Для тебя!
44. — F*ck your money! F*ck your position! F*ck your obsession! I don't need that shit!— хрипловато орал мой старенький магнитофончик, удобно развалившись в кресле. Почти развалившись: думаю, полгода он ещё проработает, а потом… потом в Академии Наблюдателей Мрака мне он будет не нужен.
— Тур, левую руку на третий красный кружок! — бодренько скомандовала Киара со своего насеста (подушки на подлокотнике дивана).
БАБАХ!!!
Майк и Никита лоб ко лбу стукнулись прямо у меня перед носом. Не выдержав, я захохотала во всю глотку и, потеряв равновесие, спиной шлёпнулась на коврик для твистера. Сверху на меня тут же ухнули сцепившиеся в извечном «Это ты виноват!!!» Тигр и Тур.
— Сво-о-о-оло-о-очи!!! — завопила я, не прекращая нагло ржать, и попыталась столкнуть со своего тела-блинчика эту дерущуюся парочку, но не тут-то было. — Караул! Убивают!!!
В комнату влетел Джо с куском колбасы в зубах. До этого я слышала, как в прихожей опять опрокинулась тумбочка (вечно так!!!), и кто-то невнятно выругался.
— Ты же обещал бутерброды приготовить!!! — возмутилась моя сестра, восседая на своей подушке и поигрывая рулеткой.
— Чип и Дейл, на помощь!!! — взвыла я, трясясь от смеха, и чудом только локоть Майка не угодил мне в нос.
Русский Воин ловко перемахнул через диван и схватил меня за одну руку, Киара, решившая всё-таки не оставаться в стороне — за другую и… наша куча мала верхом на коврике для твистера поползла по полу.
— Олени тяговые!!! Вы меня вытащите, а катать будете потом и на санках!!! — истошно завопила я, и тут Джо с Киарой, захохотав во всю глотку, тоже хлопнулись на пол, едва не придавив мою левую руку.
— Эй! — кто-то ощутимо ткнул меня в бок и…
… я проснулась.
— Лэй, — повторил, пробиваясь сквозь тернии моего сна, девичий голос. — Уже полтретьего! Сколько можно спать?!
С мычанием натянув одеяло на голову, я повернулась на другой бок и невнятно пробурчала:
— Киар, приготовь мне, пожа-а-алуйста, кофе!
Левая рука привычно дёрнулась вверх-встронону за будильником, но…
— Какая я тебе Киара? Я — Мелани! — кто-то сорвал с моей башки одеяло, а моя рука, нащупав пустоту, безвольно упала на простынь. Приоткрыв один глаз и скосившись назад, я действительно увидела Мелани Джафф, сидящую на моей постели в кружевной розовой ночнушке. Поймав мой взгляд, она рассмеялась и, склонив голову набок, произнесла:
— Доброе утро!
— Доброе утро, — слегка разочарованно пробормотала я и потёрла глаза. Спать хотелось — до чёртиков! И дёрнуло же Мадлен оставить половину гостей у нас на ночлег! Сейчас бы я спала себе и спала, сон досматривала… Хороший был сон, до чёртиков хороший.
— Кто такая Киара? — Мел вытянулась рядом со мной на залитой солнцем постели и с интересом уставилась на Скарлетт, которую я перед сном усадила на столик рядом с ночником.
— Девчонка, которая точно так же как ты будила меня по утрам, — зевнув, я села, держа одеяло на груди. Сегодня, едва выбравшись из душа, я сбросила с себя полотенце и в чём мать родила забралась в постель, после чего мгновенно вырубилась. Надо было хоть нижнее бельё натянуть.
Ага, ну хотя бы кальсоны!
Встряхнув головой, я заставила волосы укрыть мою спину тёплым шёлком и широко зевнула. Глаза слипались как два куска пластилина. Кофе мне! Кофе!
— Надеюсь, ты помнишь, что мы сегодня с ребятами идём в театр на мюзикл «Призрак оперы»? — легко рассмеялась Мелани. Я сначала удивлённо, чуть щурясь, посмотрела на неё, потом закатила глаза, пытаясь вспомнить, когда же это я подписалась на такое гадство? Я помнила многое, в особенности разговор с Виктором на балконе. Но вот про мюзикл…
— Не помню, — наконец призналась я. — Но дела это не меняет, верно?
Это прозвучало как «Я не помню, за что меня казнят, но вы ведь всё равно отрубите мне голову, правда?». Жалко, не спорю, но меня это не смущало. Господи, меня сегодня вообще ничего не смущало! Более того, после вчерашнего приёма я чувствовала некоторый прилив сил, и у меня возникла острая потребность что-нибудь сделать. Хотя бы что-нибудь! Главное — не сидеть, сложа руки. Хочется… просто кому-нибудь сделать пакость! Может, подложить Марсо жабу? Она ведь боится жаб, правда? Это будет веселее, чем поселить очередного лягурминатора в бокале Алекса Ди.
— Как тебе вчерашний приём? — спросила я, чтобы не затягивать молчание и не засыпать.
— Отлично, если не считать, что половины гостей я никогда в глаза не видела, — лениво зевнула Мел.
— То есть? — насторожилась я, невольно припоминая свои ощущения во время игры в вист.
— Без «то есть», — пожала плечиками светловолосая девушка. — Я знаю почти всех, кто входит в круг знакомых моих и твоих родителей, я могу сходу зачитать список приглашённых на любое торжество твоей или моей семьи, но вчера… — она недовольно скривила носик. — Вчера знаешь, как глупо получилось? Называют нам с тобой кого-то, говорят, что он известный бизнесмен в такой-то сфере, а я понимаю, что никогда о нём вообще не слышала! И вокруг все с такими лицами, будто я должна их знать дольше, чем живу.