С этими словами горячая креолка бросилась к поручням парохода, окруженная толпой восхищенных пассажирок.
Капитан сразу ожил. Рассказ об окороках мгновенно облетел весь пароход и еще больше разжег возбуждение и пассажиров и команды. В честь молодой креолки прогремело троекратное "ура", что очень удивило пассажиров "Магнолии", которые уже несколько минут наслаждались своим торжеством и обгоняли нас все больше и больше.
На "Красавице" все горячо взялись за работу. Выкатили бочки, выбили у них днища, окорока свалили на палубу перед топками и стали кидать их в огонь. Чугунные стенки топок скоро покраснели, давление пара увеличилось, пароход дрожал от усиленной работы машин, судовой звонок надрывался, давая сигналы, колеса вертелись все быстрей, и пароход заметно увеличил скорость.
Надежда на успех угомонила пассажиров. Крики смолкли, и наступила относительная тишина. Слышались отдельные замечания о скорости пароходов, заключались новые пари, а кое-кто еще вспоминал историю с окороками.
Все взоры были устремлены на реку и пристально следили за расстоянием между пароходами.
Глава XI
ГОНКА ПАРОХОДОВ НА МИССИСИПИ
Тем временем уже совсем стемнело. На небе не было ни луны, ни звезд. В низовьях Миссисипи ясные ночи выпадают не так-то часто. Туман, поднимающийся с болот, обычно заволакивает ночное небо.
Однако для гонки света было достаточно. Желтоватая вода блестела светлой полосой на фоне темных берегов. Фарватер был широкий, а рулевые обоих судов, старые речные волки, прекрасно знали каждый проток и каждую мель на реке.
Пароходы-соперники были на виду друг у друга. Можно было и не вывешивать никаких фонарей, хотя на гафеле каждого судна горел сигнальный огонь. Окна кают на обоих судах были залиты светом, а отблеск огня из топок, где ярко пылали окорока, ложился на водную гладь длинной сверкающей полосой.
На том и на другом пароходе пассажиры выглядывали из окон кают или стояли, свесившись за борт, всячески выражая свой живой интерес.
К тому времени, как "Красавица" развела пары, "Магнолия" опередила ее не меньше чем на полмили. Ничтожное расстояние, если один пароход значительно быстроходнее другого, но когда суда идут с почти равной скоростью, его очень трудно преодолеть. Поэтому прошло довольно много времени, прежде чем команда "Красавицы" убедилась в том, что мы нагоняем "Магнолию". Это довольно трудно определить на воде, когда одно судно следует за другим. Пассажиры поминутно задавали вопросы команде судна и друг другу и строили всевозможные предположения на эту интересную тему.
Наконец капитан заявил, что мы нагнали "Магнолию" на несколько сот ярдов. Его слова вызвали бурную радость, впрочем не вполне единодушную, так как на борту "Красавицы" нашлись и такие отступники, которые держали пари за "Магнолию".
Прошел еще час, и всем стало ясно, что наше судно нагоняет соперника, ибо между ними осталось уже меньше четверти мили. Четверть мили на спокойной воде-небольшое расстояние, и пассажиры обоих судов могли громко переговариваться между собой. Этим сейчас же воспользовались пассажиры "Красавицы", чтобы отплатить своим противникам. На них посыпались насмешки, и все их прежние оскорбления были возвращены с лихвой.
- У кого есть поручения в Сент-Луис? Мы скоро там будем и готовы вам услужить! - кричал один.
- Ура, "Красавица"! Вот это молодчина! - вопил другой.
- Хватит ли вам окороков?-спрашивал третий.-Мы можем дать вам взаймы несколько штук!
- Что отвечать, если нас спросят, где вы задержались? - кричал четвертый.Мы скажем - в Черепашьей гавани!
Громкий взрыв хохота встретил эту шутку.
Приближалась полночь, но ни один человек на обоих пароходах и не помышлял об отдыхе. Увлеченные гонкой пассажиры и думать забыли о сне. Все, и мужчины и женщины, стояли на палубе или поминутно выходили из кают взглянуть на ход состязания. От возбуждения у пассажиров, как видно, пересохло в горле, и многие уже были навеселе. Команда не отставала от них, и даже капитан был не совсем трезв. Никто не осуждал его за это, мысли об осторожности вылетели у всех из головы.
Приближается полночь. Машины лязгают и грохочут, а пароходы все идут вперед. Кругом стоит густой мрак, но никого это не смущает. Ярко пылают топки; над высокими трубами полыхает багровое пламя; пар гудит и воет в котлах; громадные плицы колес сбивают в пену темную воду; деревянный каркас судна дрожит и стонет от напряжения, а пароходы рвутся вперед.
Наступает полночь. Теперь между пароходами остается всего каких-нибудь двести ярдов. "Красавица" уже качается на волнах "Магнолии". Еще десять минут - и ее нос поравняется с кормой соперницы! Еще двадцать минут - и торжествующий крик на ее палубе прокатится вдоль берегов.
Я стоял около капитана и поглядывал на него с некоторой тревогой. Мне было неприятно, что он так часто спускается в буфет и уже сильно захмелел. Он только что вернулся на свое место у рулевой рубки и пристально смотрел вперед. На правом берегу реки, примерно в миле перед нами, показалось несколько мерцающих огоньков. Увидев их, он вздрогнул и воскликнул с сердцем:
- Черт возьми! Ведь это Бринджерс!
-Да-а,- протянул рулевой из-за его плеча.- Быстро мы добрались до него, прямо сказать.
- Боже мой! Теперь я проиграю гонку!
- Почему? - спросил тот, не понимая.- При чем здесь гонка?
- Я должен тут пристать. Мне придется... Я должен высадить даму, которая дала нам окорока!
- Вон оно что! - отозвался флегматичный рулевой.- А ведь чертовски жалко! - добавил он.- Ну что ж, раз надо, так надо... Ах, будь ты проклят! Ведь мы вот-вот обставили бы их. Верно, капитан?
- Ничего не поделаешь,- ответил капитан.- Поворачивай к берегу.
Отдав этот приказ, он быстро спустился вниз. Видя, как он возбужден, я последовал за ним. На палубе против рубки стояла кучка дам, среди которых была и молодая креолка.
- Сударыня,- сказал, обращаясь к ней, капитан,-несмотря ни на что, мы все-таки проиграем гонку!