В отличии от безвольных элементалей, это существо оказалось на порядок умнее, а главное — быстрее. Обсидиановый юнец сбил Альму с ног, влетел ей в живот в надежде пробить насквозь, но смертоносная красавица зависла неподалёку в воздухе и удовлетворённо смотрела на рождённое её волей существо.
— Ты всё видишь, сфера? Запоминай, чтоб тебя! — велела Альма, а сама бросилась в драку.
С удара разбить обсидианового юнца не вышло: кулак девушки столкнулся с вязким потоком лавы, который был перемещён существом специально в том место, куда она била. Создание из обсидиана не только вобрало в себя силу десяти элементалей, но и получило частичку мудрости от своего создателя, что стало очевидным по поведению. Юнец учился, запоминал движения, адаптировался.
Обсидиановый не дал Альме ударить себя повторно — переместил поток лавы на своём теле куда-то за спину, а сам проскользнул за спину девушки в надежде нанести уже свой удар. И он нанёс.
Альма расхохоталась, когда обсидиановый не рассчитал собственные силы и разбил руку в дребезги об её затылок. Она тоже умела учиться и готовилась к нападению своего творения, а потому напрягла всё тело в момент, когда юнец нырнул за спину.
Полученное повреждение лишь на секунду смутило обсидианового, тот флегматично бросил взгляд на потерянную конечность, попытался предпринять что-то ещё, но не успел: Альма оказалась быстрее и размозжила ему голову, вбив её в грудную клетку — там юнец прятал своё модифицированное сердце, состоящее сразу из десяти маленьких.
— Неплохо, неплохо!
Альма удовлетворённо захлопала в ладоши и радовалась так, будто наступил долгожданный праздник.
— Что скажешь, сфера, если мы значительно поднимем градус сложности? Я считаю, что моему творению не хватает того, что есть у меня — крыльев! Яви мне одного обсидианового юнца и десяток огненных птиц!
Велела Альма, чтобы по тому же принципу соединить силу десяти существ в одно, а потом даровать её обсидиановому мальчику. Так девушка и поступила с предоставленными существами. Слияние пылающих крыльев с юношей прошло успешно, явив на свет существо вдвое сильнее предыдущего:
— Нарекаю тебя — огненный херувим! — объявила Альма повелительным тоном.
Но только что рождённое существо слушать чужестранку, а тем более принимать от неё что-то, кроме поражения — не желало. Ещё одна черта Альмы передалась её творению — гордость.
Херувим, в отличии от предшественника, тут же создал себе в руке чёрное как смоль копьё и метнул в своего создателя. Удар оказался такой силы, что превзошёл все ожидания Альмы — её отбросило, будто взрывом, на добрые десять метров. Этот новорождённый гений откуда-то знал, что простой атаки будет недостаточно, а потому снабдил наконечник копья резервуаром со сжатым газом, который сдетонировал при попадании в девушку.
— Вот теперь мне начинает нравиться эта схватка!
Воспылавшая от ярости Альма выдохнула из себя облако горячего пара и бросилась на херувима, у которого в руке появилось новое копьё — крайне способный мальчик!
Глава 7: Механизм Бальтрейда
Мировая история начиналась с изобретения колеса. Но что делать, если оно уже изобретено? Как двигать прогресс дальше? Значительный недостаток человеческого разума в том, что он сильно ограничен. Не даром же говорят «одна голова хорошо, а две — лучше». В плане работы над чем-то масштабным в рамках технологии, инженерии и физики понадобиться, в лучшем случае, от двух голов, чтобы банально рассмотреть предмет изучения с разных сторон. Человеческий глаз по определению не совершенен: замыливается, устаёт, теряет остроту, объективность, угол зрения, в особо запущенных случаях искажает неопровержимые факты. Да, тот самый человеческий глаз.
Вот только Бальтрейд более не чувствовал себя человеком. Едва пришёл в себя в новом мире, всё поменялось. Если не брать в расчёт невероятную силу, то изменения с мужчиной случились больше внутренние. От него прежнего оставались лишь туманные воспоминания о прошлой жизни, которые скрашивали одиночество в моменты слабости. Позволяли за что-то цепляться в этом мире, не позволять разуму окунуться в пучину самокопания.
Так вот, глаза. Бальтрейд смотрел на вещи перед собой не как простой смертный. При одном только взгляде на материал в мыслях возникала подробная база по нему, а в голове рождался план — как бы им получше распорядиться. Бальтрейд раньше был человеком далеко неглупым, рукастым, интересовался всяким разным. И память имел крепкую, особенно на мелкие детали. А дьявол, как мы знаем, где прячется? Правильно — в мелких деталях.