Два путника в пустыне. Двое посреди руин мертвого города. В сердце пылевой бури, под слепыми взорами выпотрошенных многоэтажек.
Впереди — легко, пружинисто ступая, идет сталкер в простом военном камуфляже, за ним — медленно бредет облаченный в массивный костюм радзащиты Корнет. Его раны больше не ноют, мышцы и нервы не вопят от извечной боли. Нет в теле легкости, но нет и бремени, только голова тяжела и мысли несутся вскачь…
В глазах рябило. Сквозь визор проглядывались то сломанные карандаши высоток, то миражи прежнего — живого, цветного — города, то всё покрывала серая муть пыли. Справа застыла чаша стадиона, имя которого стерлось из памяти, слева лежал при смерти кинотеатр «Космос». Чуть вдалеке на секунду блеснул золотом купол церкви. «Неужели устояла?!». Корнет был здесь раньше — ДО. Гулял целый день по Плотинке, любовался Храмом-на-Крови, удивлялся смелой архитектуре новостроек, заглядывался на красивых свердловских девчонок стайками прогуливающимися по набережной. Одну из них он даже осмелился пригласить в кино… Тысячу лет назад… И она согласилась — правда только на театр. Там, на горе, да, на той горе стоял ТЮЗ, странное советское здание с очень уютным зрительным залом. Название спектакля давно вылетело из головы, даже имя той девчонки стерлось безвозвратно. Однако ощущение Жизни стремительным потоком ворвалось в сознание — сломив тщательно выстроенные запоры беспамятства, охранявшие Корнета столько времени. Он увидел Жизнь вокруг — пыль разметало ураганным ветром, улицы очистились от толстого слоя грязи и пепла, небо, скинув бельмо копоти, прозрело и озарило мир забытым светом — по блестящему на солнце асфальту весело шлепали возбужденные детишки, легкомысленные парочки обнимались, пожилые люди чему-то задумчиво улыбались… За каменным парапетом игриво журчала маленькая речушка…
«Исеть».
Сергей вздрогнул от неожиданности — «что?».
«Я говорю, мы должны сплавиться по Исети», — голос Игната казался глухим, еле слышным. Его действительно заглушал шум воды. Путники стояли на берегу реки — грязной, мутной, страшной. Цвета поблекли, пенсионеры и малыши исчезли, звуки замерли. Только вода не признавала смерти и куда-то обреченно рвалась изо всех сил, не замолкая и не останавливаясь на минуту.
— Разве можно проплыть через закрытый шлюз Плотинки?
Игнат ничего не ответил, только кивнул в сторону ожидающего их плота.
Через полкилометра они миновали покореженную плотину, какой-то неведомой силой выдранную вместе с огромным полотном моста.
Река укрылась туманом, скрыв извилистые, разоренные берега. Казалось, всё вокруг исчезло, поглотилось тишиной и безвременьем, и только стремительный поток, увлекающий за собой одиноких путников, безгранично властвует в царстве смерти.
«Безжизненный Стикс и молчаливый Харон. Теперь я знаю, куда иду», — отвлеченно подумал Корнет, убаюканный шепотом древней реки.
Путешествие не было долгим, вскоре Игнат, по одному ему ведомым приметам, причалил плот к кривому, ни чем не примечательному берегу. Взобравшись по крутому склону, они оказались на широкой, во многих местах изрытой воронками, дороге.
— Дальше, Сережа, сам, — проводник рукой махнул в сторону невысокого здания, увенчанного резным куполом. — И удачи тебе.
Через минуту плот отделился от берега, гулко шлепнул по воде шест и квадратный силуэт мгновенно растворился в тумане.
* * *В удивительном здании, чья крыша представляла собой полусферу из изогнутых самым причудливым образом бетонных колонн, Сергей без труда узнал цирк. Ему приходилось видеть свердловский цирк всего лишь раз и то из окна трамвая, однако подобное архитектурное безумство трудно забыть. «Красивое безумство».
Впрочем, цель путешествия находилась немного правее манящего купола цирка. Вход в метро, станция «Геологическая». Подойдя ближе, Сергей разглядел, что название действительно сильно пострадало, сократившись до лаконичного ГЕО. Чуть поодаль — на противоположных концах перекрестка — виднелось еще два входа в метрополитен. Интересно, сохранилось ли на них оригинальное наименование… Что-то подсказывало Корнету — везде он увидит только емкое, рубленное «ГЕО»… Станция изменилась — и у неё нет и никогда не было ДО — на месте узловой «Геологической» родилось абсолютно чуждое, иное, непонятное ГЕО…
Взгляды — голодные, злые — ощущались отовсюду. В прицеле пристальных глаз… Корнет оглянулся — ничего и никого. Руины и белесый туман. Пронзительная, истеричная тишина, вывернутое наизнанку одиночество… До спуска в метро несколько метров. Сергей ждал приступа ужаса и паники — о чем говорил сталкер Кузьмич. Однако — тишина, вездесущая, абсолютная. Ни страха, ни боли. Еще несколько шагов и…
Хотелось оглянуться, запомнить этот странный «наружный» мир — без потолка и стен. Здесь неуютно, кружится голова и захватывает дух. Потерянный рай, откуда человек изгнал сам себя. Тяжелое зрелище — покинутый и разоренный рай.
Впереди черный зев станции. Разинутая пасть выброшенной на берег рыбы. Шаг. Мир за спиной еще существует, однако через несколько шагов он пропадет, растает, как дым. Призрак.
Двое нерожденных — остов так никогда и не возведенной гостиницы «Харбин» и вечно недостроенная телебашня с грустью взирали на одинокую человеческую фигуру, исчезающую в недрах ГЕО.
* * *Гермоворота навсегда застыли на половине пути. Что с ними случилось — заклинило, обесточило, повредило — теперь уже не имело значения. Станция открыта — потому и мертва. Геологическая была обречена с самого начала.
Сколько жизней унесли незакрывшиеся ворота? А сколько душ пожрал новый обитатель — ГЕО? Проклятое место.
Корнет пробирался на ощупь, то и дело под ногами хрустели кости, пару раз он поскользнулся на черепах.
«Гробница и склеп — вот, что такое ГЕО, Свердловская костница! И посреди этого „великолепия“ сидит дракон, или упырь, а может вурдалак?». Наконец показалась платформа, освещенная тусклым «аварийником». Насколько хватало неверного, слабого света — станция была пуста. Пыль и запустение. Необитаемый остров посреди густозаселенного метрополитена, где идет война за каждый квадратный метр жизненного пространства. Здесь этих метров было с избытком — огромная станция. Роковая. Проклятая радиацией и её адскими порождениями.
— Я — Сергей Ремешов, я пришел.
«Здравствуй, Сергей Ремешов», — ответ пришел мгновенно, родившись прямо в голове. — «Благодарю, что ожидание не затянулось».
— Ожидание? Меня?
«Ты должен был прийти, как и все остальные, кого я звал… „в гости“. Однако прочих до последнего держал страх, многие даже пытались избежать „встречи“. Ты пришел сразу — это делает тебе честь».
— Меня звал не ты, ко мне приходил ангел.
Короткий смешок: «Иногда ангелы подрабатывают курьерами».
— Кто ты, — серьезно спросил Корнет. — Если даже ангелы у тебя на побегушках?
«Не стоит обижать Посланников… А кто я… Тебе ведь рассказывали обо мне, так как ты думаешь, кто я?»
— Убийца, Пожиратель душ? — неуверенно, однако с вызовом заявил Ремешов.
Смех. «Ангелы не работают на убийц. Разве что только падшие. Твой Ангел был похож на падшего?»
Сергей резко мотнул головой.
Вздох. «Твой Ангел прекрасен… и совсем не достоин сомнений… в служении кровопийцам».
— Тогда кто же ты на самом деле? Я слышал, ты отбираешь душу за проход к Бажовской, умертвляешь лучших людей, губишь детей и их матерей! — пылко воскликнул Корнет.
Снова вздох. «Если так, зачем ты пришел сюда? Страдаешь суицидами?».
— Я ищу девочку…
Голос задумчиво произнес: «Настю…»
— Ты знаешь, где она, ты видел её?! — Корнет, сбросив одним сильным движением защитную маску и обнажив испуганное, потерянное лицо безумца, кричал. И крик был страшен… потерянной и обретенной надеждой, отчаянием, безграничной, нечеловеческой болью.