– Вы знаете, я как раз сегодня была вынуждена объясняться с посетителем по поводу сокращения разрешенных импортных лекарств, – закивала Катя. – Надо же, оказывается, и вам трудно.
– А кому сейчас легко? – рассмеялся Николай Владимирович. – Екатерина Анатольевна, вы уже собираетесь? Давайте подвезу. Где вы живете?
– Спасибо, Николай Владимирович, я пешком. Мне недалеко.
– Я вас провожу, а потом вернусь за машиной. И, если можно, называйте меня Колей. А то мне кажется, что я до сих пор в офисе.
– Тогда вы меня Катей. Только договоримся сразу, эта вольность не распространяется на клинику.
– Порядки у вас драконовские, Катя.
– По-моему, так и надо. Дисциплинирует… Коля.
И они зашагали рядом, подгоняемые добродушным сентябрьским ветром. Говорили про многострадальный центр, наперебой перечисляли его беды. Вскоре Трифонова остановилась перед запертыми воротами в свой двор.
– Пришли.
– Это работа поближе к дому или дом поближе к работе? – бодро спросил Коля.
Катя не ответила. Ему рано было выяснять, снимает она квартиру или живет в собственной. Провожатый и не рассчитывал на откровенность. Его занимало кое-что еще.
– Вот так и разъедемся скоро со своими дипломами – вы в Америку, я в Германию. Но пока мы оба здесь, совершим еще прогулку? Я в клинике по пятницам, сами знаете. Если буду ждать после работы у главного входа, мимо не пройдете?
– Вы ухитрились не дать повода, Коля. Но лучше встретимся в «Кофе Хауз», как сегодня. До свидания.
– Счастливо, Катя, – он развернулся и пошел назад, тактично не дожидаясь, когда она наберет код.
«Ну и день, – подумала Трифонова. – Два парня захотели продолжить общение. Один, скорее всего, уже забыл об этом. У второго именно в следующую пятницу возникнут неотложные дела. Позвонит, извинится, и все. Он не зря оговорил вторую прогулку, а не серию прогулок. Даже обидеться не на что. Но ведь оба предложили. Неужели у меня на лице написано: «Квартира есть. Карьера есть. Даже американский диплом есть. А любви нет. Рассмотрю любые варианты. Раз, два, три, начали!»
Как ни странно, она была права. Не открытым текстом, разумеется, но глаза ее выдавали. Они были растерянными, будто Катя в толпе пыталась спросить дорогу, но стеснялась тронуть прохожего за рукав. В сочетании с ее обычным хладнокровием это будоражило чутких мужчин.
Трифонова вошла в дом. Постояла под душем. Приготовила яичницу с помидорами, достала из холодильника большое зеленое яблоко. Поужинала. Вымыла посуду. Заварила чай. Осторожно, как кораблик в лужу в детстве, выпустила в чашку тонкий кружок лимона. Ему было тесно, он сразу встал на прикол. Девушка вдохнула горячий цитрусовый аромат. Перебралась в комнату, устроилась в кресле, включила домашний ноутбук. Закрыла глаза. Обычно так она и засыпала пару последних месяцев, когда кончилась учеба. Пробуждалась за полночь, выключала комп и брела в спальню до утра. Но только не в пятницу.
В эту пору Катя развлекалась на всю выданную судьбой катушку. Еще час-другой, и у снимающих квартиры в их доме мальчиков и девочек начнутся вечеринки. Через открытые окна в уши полезет разная музыка. И какая-то мелодия обязательно победит конкуренток, зазвучит в голове одна. Наконец, и на нее перестанешь обращать внимание, хоть десять раз она повторись. Затем на улице будет орать гуляющий молодняк. Но нетрезвые крики уже не отвлекут Катю от переписки с друзьями. Те знали, если у них ничего экстраординарного не случилось, умная подруга напишет им перед выходными. Двое мужчин пытались ее торопить, но Катя сурово заявила каждому: «Я так не могу. Мне же надо отключиться от работы и подумать, прежде чем отвечать. Ты же серьезные вопросы бросаешь в мой почтовый ящик. А если прикалываешься, иди к коллективному разуму в соцсети». Туда все, кроме нее, и так регулярно ходили. Нет, пятидесятилетний миллиардер Иван отказывался разговаривать с людьми на мусорном полигоне. Так что их с Трифоновой оказалось двое. Но были проблемы, которые и ему, и другим хотелось обсуждать не со всем миром, а с ней. Особое доверие возникло по, скажем так, пикантным причинам, но их Трифонова и не думала стесняться. Если от каждого случая физической близости с мужчиной, которая не завела в ЗАГС, открещиваться, то сначала перестанешь быть женщиной, а потом человеком.
Начала она с письма, присланного еще в среду. Выдрессированный сначала Англией, а потом Германией Петер Адам Смит уважил ее доводы и всегда давал пару суток на раздумья. Парень ценил серьезный подход к своим немудрящим вопросам. Писал он по-английски, Катя ему тоже. Теперь ей было все равно, на каком языке общаться.