— Скажи, чего ты добиваешься? — прошипел Матвей, запихивая Дунечку в лифт.
— Добиваюсь, чтобы все было как прежде! Я не привыкла, чтобы меня бросали! — с вызовом глянула на него бывшая невеста.
— Слушай, три месяца уже прошло, пора бы и привыкнуть, — сказал Матвей, ткнул в кнопку первого этажа и чертыхнулся. Без этого их дурацкого ключа — никакого эффекта.
— Что, не работает лифт? Давай, спусти меня с лестницы. Я поору, а соседи послушают. Вот разговоров-то будет! — злорадно прокомментировала Дунечка.
Heт, все-таки за шесть недель их бурного романа эта мерзавка изучила его основательно! Матвей чуть не застонал, представив эту картину: он тащит Дунечку вниз, она упирается, орет и собирает благодарных зрителей. И тут двери закрылись, и лифт поехал вниз. На первом этаже остановился, распахнул дверцы, и в них с разгона попытался войти холеный мужик лет сорока с двумя объемистыми баулами из хорошей кожи.
— О, прошу прощения, — отступил мужик, извиняясь по-французски и окидывая Дунечку восхищенным взглядом. Да, согласился Матвей, чертовски хороша.
— О, ничего страшного, — защебетала Дунечка, — это наша вина, что мы задержали лифт.
И змейкой выскользнула наружу, изящно перешагнув через сумку француза. По-французски она говорила прилично, за это в общем-то Матвей в свое время и брал ее на работу.
— Мадам — француженка? Мадам проживает в этом доме? — спросил француз.
— Мадемуазель, — улыбнулась Дунечка. — Я русская, а сюда заходила навестить одну знакомую. Знаете, Москва город большой, и без друзей иногда бывает одиноко.
— Совершенно согласен с вами. Мне в Париже тоже иногда бывает одиноко. Не согласится ли мадемуазель показать мне Москву?
— Охотно, — затрепетала ресницами Дунечка, совершенно игнорируя Матвея. Мол, это так, случайный попутчик по лифту.
Матвей понял, тоже протиснулся между порожком лифта и сумками и пошел к выходу, неопределенно кивнув. Попутчик так попутчик. И слава моему Богу. И храни тебя твой Бог, француз.
— Молодой человек, а разве вы не вместе? — выглянула из будочки консьержка и посмотрела на щебечущую с французом Дунечку. — Девушка же про вас спрашивала! Она передала вам документы?
— Да, спасибо, она сделала все, что могла! — сухо сказал Матвей.
— А вы не знаете, кто только что так громко кричал наверху? — продолжала консьержка. Скучно ей было, наверное, днями выглядывать из окошка. — Я даже подняться хотела, посмотреть, что происходит. Да вот иностранец заселяться приехал, квартиру тут снял. Важный какой-то жилец, меня даже предупредили, чтобы встретила обязательно.
— Ну, встреча ему, похоже, обеспечена по высшему разряду, — заметил Матвей, оглядываясь на Дунечку, которая уже чиркала что-то тонким карандашиком у себя в блокнотике. — А крики… Это сериал новый показывают, а дама с третьего этажа, Тамара кажется, телевизор очень громко сделала и дверь раскрыла, — легко соврал Матвей и вышел наконец из этого дома. Ну и как же ему теперь с Ритой-то общаться? Что она теперь думает про него после Дунечкиного концерта?
Глава 6
Тишина после визга странной девицы стояла оглушающая. И все невольно держали паузу, будто боялись — стоит сказать хоть слово, и тишина обрушится на них внезапными осколками.
Первым рискнул профессор Дворецкий:
— Классический случай истерического поведения, усугубленного эгоцентризмом с признаками инфантильности.
— Не девка, а кошка бешеная. Во, Ритусь, повезло-то начальнику твоему, а! Угораздило же связаться с такой фифой. Попробуй усмири такую! — посочувствовала Тамарочка.
— Я бы попробовал. Такой темперамент… — мечтательно сказал Гриша и, наткнувшись на Ритин изумленный взгляд, добавил: — А что? Мне всегда интересно было, как дрессировщики с тиграми работают. Вот бы и узнал.
— Узнал бы он! Эй, молодожен, не быстро ли ты на чужих баб заглядываться начал? Или надеешься, что Ритусик и про это позабудет? — подбоченилась Тамарочка.