— Тогда сбор здесь, — Севка кинул взгляд на наручные часы, — ровно в одиннадцать пятнадцать. А вы, Рита, пока расслабьтесь, книжку почитайте. Матвей, на, передай Рите!
И Севка протянул Матвею томик в черной обложке, «Черновик» Лукьяненко.
— Откуда она у вас, вы что, в квартиру ко мне заходили? — испуганно посмотрела на книгу Рита.
— Я, Риточка, вчера в книжный магазин зашел. Но ваша реакция мне нравится, посмотрим, как среагирует на книгу Гриша. Ладно, Рита, вы пока входите в образ, а мы через полчаса вернемся.
И мужчины, друг за другом, гуськом, едва не задевая плечами стены темного тамбура, вышли из убогого люкса. Рита подержала в руках черный том. Действительно, совершенно новая книга и даже пахнет еще типографской краской. Она раскрыла роман и попыталась читать, но буквы пролетали мимо сознания, совершенно не желая складываться в слова. Рита вылезла из-под одеяла и стала смотреть в окно. Слева вид из окна слегка портила железная, в пятнах ржавчины, пожарная лестница.
Впрочем, вид с высоты пятого этажа и так не впечатлял. Новый больничный корпус остался по другую сторону здания, а по эту сторону окна выходили на унылую пятиэтажку с цифрой семь, криво нарисованной на фасаде коричневой краской. В седьмом корпусе, похоже, располагалось приемное отделение. Рита понаблюдала, как из-за угла ее больничного корпуса вывернулась машина «Скорой помощи» и, внося свою лепту в грязно-снежное месиво на площадке перед подъездом, стала разворачиваться задней дверце к крыльцу. Из приемного покоя вышли люди с каталкой и переложили из машины какого-то человека.
От окна тянуло холодом — рамы были не заклеены. Мало того — верхний шпингалет был не закреплен, и сверху окно зияло приличной щелью. «Люкс с кондишном!» — тихонько усмехнулась Рита и полезла обратно под одеяло, греться. Опять уселась, откинувшись на подушки, и снова попыталась почитать книжку. На этот раз получилось: похождения героя увлекли. Тоже ведь как досталось человеку: пришел домой, а там совсем чужая баба поселилась, всю мебель поменяла и говорит, что всю жизнь тут и жила.
— Да, заходите!
Стук в дверь отвлек Риту на самом интересном месте. Покурили, что ли? Прошло уже полчаса?
— Рита, Рита, ты здесь! Господи, как же ты меня напугала!
Гриша бросился к ней с порога, в три прыжка преодолевая путь от двери до кровати. И резко затормозил, уставившись на книгу, которую читала девушка. Руки, которые он растопырил было (обниматься, что ли, хотел?!), поникли подбитыми крыльями.
— Что это у тебя? — Голос дрогнул.
— Роман. Фантастический. Про другую реальность. Медсестра дала почитать.
Рита отложила книгу в сторону и лихорадочно соображала, что ей теперь делать. Время тянуть, пока мужчины придут?
— А ты что подумал?
— Да я чего только не передумал за это время!
Гриша согнал с лица выражение растерянности и принялся размахивать руками, атакуя:
— Всю ночь как идиот я обзванивал морги и больницы! Как будто чувствовал, что ты попала в историю! Скажи мне, ну за каким чертом тебя опять понесло на улицу?
«Не за каким, а от какого», — мысленно ответила Рита, а вслух сказала:
— А почему ты все время на меня орешь?
— Да потому что испугался за тебя, дурочку. — Гриша расстегнул «молнию» на синей, типа «аляски» куртке, сел на край Ритиной кровати и попытался взять девушку за руку.
Рита руку убрала. Ей захотелось отодвинуться от мужчины, как можно глубже вжаться в стену. Она заслонилась раскрытой книгой, как щитом, и сказала:
— А мне показалось, что ты испугался моей книги.
— Книги? А чего в ней такого страшного, — криво усмехнулся Гриша. Попытки взять Риту за руку он прекратил, и теперь его тонкие, узловатые в фалангах пальцы с розовыми продолговатыми ногтями сплелись в нервный узел поверх колена.
— Гриш, — сказала Рита, задумчиво глядя на его пальцы, — у тебя слишком чистые для нефтяника ногти.
— А при чем тут ногти? — не понял он, разглядывая свой маникюр.
— А при том, что нефть так въедается в кожу — месяц ничем не отмоешь. Гриш, ты мне наврал, да? Ты не нефтяник? И ты мне не муж, да?
Гриша перевел взгляд с ногтей на Риту, и его глаза показались девушке черными от полыхнувшей в них ненависти.
— Как же ты меня достала, дура убогая...
И вот тут Рита перестала держать фасон и стала отползать от этих убийственных глаз, как можно крепче вжимаясь в стенку.
— Григорий Борисыч, голубчик, вы уже здесь? Не ожидал, что вы так быстро доберетесь!
Профессор Дворецкий стоял на пороге палаты ангелом-хранителем и внимательно смотрел на Гришу поверх очков. Он где-то раздобыл халат и выглядел не вчерашним чудаковатым стариком-профессором, а авторитетнейшим светилом медицины.
— Здравствуйте, профессор. Я тут был неподалеку, на «Полежаевской», когда вы мне позвонили, добрался на маршрутке, очень быстро, — отчитывался Гриша, будто школьник. Видимо, под впечатлением от профессорской метаморфозы.
— Извините, друзья мои, но мне послышалось, что вы говорили друг с другом на повышенных тонах. Григорий Борисыч, смею напомнить, что вашей жене...
— Он мне не муж, — громко сказала Рита и добилась, чего хотела.
Теперь Гриша опять смотрел на нее, а не на Дворецкого. А значит, не мог заметить две тени, которые мелькнули за спиной профессора, недостаточно широкой и высокой, чтобы полностью загородить происходящее в тамбуре больничного люкса.
— Лев Казимирович, этот человек — самозванец. Он хочет меня убить. Отравить. И завладеть моей квартирой.
Рита говорила отчетливо и уверенно, будто переводила с английского. Страха не было, растерянности не было. Вообще ушли все эмоции, осталась только собранность и деловитость, будто она присутствовала при важных переговорах.
— Рита, ты что несешь? Лев Казимирович, вы слышите, что она городит? Кто тебя собирается убивать? — Гриша встал с ее кровати и оглянулся на профессора, будто приглашая полюбоваться на глупую бабу.
— Ты, — спокойно посмотрела на него Рита. — Ты мне в сок отраву подмешал.
— Да если бы я тебе отраву подмешал, ты бы сейчас в морге лежала, а не в больнице! — взорвался Гриша. — И вообще, это ты сама все таблетки из теткиной аптечки сожрала, психопатка!
— Григорий Борисович, если вас не затруднит, говорите потише. Тут люди с нервными отклонениями лечатся, их могут напугать ваши крики. — Профессор наблюдал за Гришей с отстраненным интересом, будто козявку какую разглядывал.
— Лев Казимирович, вы видите, видите? — показал Гриша в сторону Риты. — У нее опять обострение. Разве можно мою жену с таким психозом держать в обыкновенной больнице? Разве не нужен ей специальный, особый уход?
— Гриш, ты меня в психушку, что ли, упечь хочешь? — спокойно спросила Рита.
— Вы не представляете, что я вчера пережил. Оставил ее, спящую, дома, а когда через полчаса вернулся, нашел в квартире настоящий разгром. Из антресолей все выкинула и свалила на полу кучей, от таблеток пустые упаковки валяются. А самой дома нет! И телефон мобильный отключен! Это счастье, что вчера ее подобрали и сюда привезли! И неизвестно, что она успела натворить и кто за это ответит! — Гриша больше не отвлекался на Риту, переключившись полностью на профессора.
— Григорий Борисыч, я никак в толк не возьму, что вы, собственно говоря, от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы дали заключение о том, что моя жена нуждается в лечении у психиатров. Ведь только по счастливой случайности она после вчерашней выходки отделалась легким испугом. А могла попасть в руки бомжей или бандитов. Или под машину.
— Вот бы ты, Гришенька, обрадовался! — подала реплику Рита, и Гриша дернул спиной, как лошадь от укуса овода.
— Ритуль, ты здесь? — вдруг раздалось от двери.
Профессор обернулся, и Рита увидела, что из-за его плеча торчат знакомые кудряшки.
— Профессор, и вы здесь? Здравствуйте!
В палату протискивалась бледная, но улыбающаяся Тамарочка.