Я думал, что с домом сгорело всё - и смерть отца, и коричневое яблоко, и пять лет войны. Я ожидал воскрешения, а получил опустошение.
Недавно брат написал мне, что отстроил дом и что не винит меня за мой чудовищный поступок. Но возвращаться не советовал, утверждая, что мне ничего не забыли и не простили другие.
Моя любимая умерла, так что и возвращаться было незачем. Брат написал, что смерть ее наступила от чахотки, но думаю, что истинной причиной смерти был мой отъезд.
Луи Корье прошелся по гостиной, выглянул в прихожую, хрустнул пальцами на руках и вновь заговорил:
- Родина оказалась для меня утерянной навсегда. Оставалось одно: отомстить за смерть отца. Лишь это удерживало меня на этом свете. И тут я снова напал на след. Оказалось, Крек, террорист, выехал несколько лет назад в вашу страну и поселился в этом городе. Я бросился сюда и нашел! Он жил здесь со своим сыном, моим ровесником.
Однажды ночью я проник в их дом и вошел в спальню, держа наготове пистолет с глушителем.
Убийца моего отца оказался довольно пожилым человеком, за семьдесят. Старик, видимо, почуял опасность, и перед тем, как я произнес первые слова, выхватил из-под подушки пистолет, направляя в меня. Я ожидал от старого бандита нечто похожее и тут же, не раздумывая, выстрелил ему в руку. Он выронил оружие, которое с грохотом упало на пол. На звуки в спальню вбежал человек, почти голый, явно проснувшись, и мне не стоило придушить его голыми руками. Но я выстрелил в него. Не знаю, почему. Может, боясь его выстрела, может, от заполонившей мое сердце ненависти. Его отбросило к стене, он стал медленно сползать по ней на пол, оставляя на светлых обоях алую полосу. Старик кричал, захлебываясь слезами, пытался дотянуться до пистолета на полу, тогда я выстрелил в него второй раз, и он потерял сознание.
Это не входило в мой план, ведь я хотел отомстить убийце за отца. Я должен был устроить ему страшную казнь. А человек, прибежавший в спальню Крека, оказался живым, и это понял старик, пришедший в сознание. Он стал кричать: «Не убивай сына! Не убивай! Убей меня, возьми все мои деньги, но оставь ему жизнь!» - он размазывал кровь по постели, пытаясь встать и прикрыть собою шевелившегося у стены сына.
«Ты убил моего отца! - крикнул я, и злость снова сжала мои виски, вспыхнула в груди с новой силой. - Ты исковеркал мою жизнь, ты виновен во всем, ты! Я убью на твоих глазах самое дорогое для тебя!» - И я дважды выстрелил в его сына, который хотел встать и что пытался объяснить.
«Пристрели меня! - выл старик, и по его лицу текла кровь от искусанных губ. - Пристрели!»
Я пожалел его. Выстрелил. Он наклонился с кровати и уперся лбом в паркет. Оба - и он, и его сын - были мертвы.
Уходя от проклятого дома, я несколько раз оборачивался и плевался. На мосту выбросил пистолет в реку и пошел к себе.
Я праздновал победу. Но, чтобы проверить все наверняка, я вновь обратился к частному детективу, поручив повторно все разузнать о старике Креке. Когда детектив все выяснил, мне стоило большого труда, чтобы не пустить себе пулю в лоб.
Оказалось, что террорист Крек, убивший отца, был убит пять лет назад в перестрелке с полицией. Документов при нем не нашли, он лег в землю безымянным. Его документы попали в руки какого-то типа, а тот продал их старику, которого в то время преследовали за политические преступления. Он выправил документы на сына и вместе с ним бежал в вашу страну под чужой фамилией.
Расплатившись с детективом, я положил пистолет в карман и вышел из квартиры, в которой прожил несколько последних месяцев. Одна только мысль о самоубийстве в комнате, из окна которой видны мокрые скелеты деревьев, тяжелое опухшее небо, гнала меня прочь из моего временного жилища. Я шел по городу, пока не добрался до вашего перекрестка, и долго не мог выбрать, куда идти дальше. Здесь я и встретился с вами, Мистер Хьюстон. Вы -юрист, знаете законы Вы можете меня судить.
Луиз замолчал. Лицо его осунулось, он постарел лет на десять. Похоже, слишком много сил ему пришлось потратить, чтобы довести свою повесть до конца. Он откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза.
- Что же вы молчите, сэр? - негромко проговорил он. - Неприятно находиться рядом с убийцей? Осуждаете?
- Мы с вами здесь не для того, чтобы судить друг друга. - Лил откашлялся. - Здесь, кажется, судят нас другие. И спрашивать надо не меня, а Сторнабла. Что касается меня, то я вряд ли стал бы осуждать вас, сэр. - Он помолчал и добавил: - Впрочем, не стал бы и защищать.