— Я просто не хочу, чтобы вы зря их тратили.
Фролов вспомнил вчерашнее «у меня дорого» и то колкое чувство ущербности, которое он после этого испытал.
— Очень… ммм… любезно с вашей стороны. Мне пора идти.
Внезапная смена темы огорошила Юдина. Он встал с кресла. Лицо у него было растерянное.
— Владимир Палыч, вы меня простите. Я совсем не хотел обидеть.
— Вы и не обидели, — солгал Фролов и поставил нетронутую кружку с кофе на столик.
— Решение целиком за вами, и ваши деньги, сын, ваша жизнь — совершенно не мое дело. Просто я хочу быть честным и не обещать лишнего. Извините, если перегибаю. Это со мной бывает.
Фролов подумал: интересно, он так пытается зацепить и удержать? Эти взгляды, улыбки, душеспасительные разговоры про сына, уверения в честности — иными словами, попытки набить себе цену — все это действительно работает? Наверное, да, раз Фролов до сих пор не ушел.
— Мне пора, — повторил он, окончательно разозлившись. Ему уже хотелось уйти из принципа — чтобы Юдин не думал, что его приемчики останутся безнаказанными.
— А что насчет Вани?
— Насчет Вани не беспокойтесь.
— Владимир Палыч…
— Мне правда пора идти.
Юдин проводил его до дверей, бормоча под нос извинения. В темном коридоре они с Фроловым чуть не столкнулись плечами. Буркнув дежурное «до свидания», Фролов вынырнул из коммуналки и, торопясь, спустился по лестнице. Ступенька, вторая, быстрее, быстрее. Выбрался на свет, вдохнул, зажмурился: слава богу.
Август перевалил за середину. На излете лета время замедлилось, стало вязким и монотонным, и казалось, что солнце, неподвижное и огромное, все время стоит в зените, лениво вглядываясь в человеческое копошение где-то внизу. Ванька наслаждался последними деньками каникул и редко появлялся дома. Лена тоже где-то пропадала — как подозревал Фролов, встречалась с Сеней, пытаясь урвать час-другой после работы.
Фролов частенько ловил себя на мысли, что придумывает остроумные ответы для репетитора — колкие и злобноватые, с оттенком превосходства. Они бы точно сбили с Юдина спесь. Что может знать о воспитании бездетный, бессемейный, ни за кого не отвечающий человек? Вырастил бы сначала парочку своих детей, а потом лез с ценным мнением в чужую семью.
Это ничем не прикрытое чувство гнева было для Фролова ново. Он давным-давно не испытывал такого яркого раздражения и теперь не знал, куда его деть. Мысленно он возражал репетитору, но где-то в глубине души его грызло сомнение: а что, если Юдин прав насчет Вани? Пару раз Фролов нарочно заводил пространные разговоры о том, как дети уезжают из родительского дома, и спрашивал, куда Ванины сверстники собираются после школы. Ваня в ответ пожимал плечами и отшучивался.
— Хочешь меня сбагрить? Еще чего!
А за четыре дня до первого сентября вскрылось ужасное. За ужином Фролов предложил съездить в универмаг и купить канцтовары.
— Давай в выходные или в пятницу, а то мне завтра еще за книгой ехать к одному студенту. Я не рассказывал? Живет на другом конце города, ехать далеко, но дело стоящее. — Ваня намазал на хлеб большой кусок масла и с удовольствием откусил. — Сеффгесаффч дфал аффрес…
— Прожуй сначала.
— Сергей Саныч дал адрес. Парень у него в прошлом году учился. У него папаша из каких-то важных шишек, у них дома есть иностранная литература. Может дать почитать Конан Дойла. Будем по нему английский изучать.
От неожиданности Фролов замер, не донеся до рта вилку.
— Ты ходишь к репетитору?
— Хожу, конечно, — согласился Ваня. — По средам после обеда, как договаривались.
— Мы не договаривались.
— Э-э-э… да? А я так понял, что все улажено.
Лена переводила взгляд с Вани на Фролова. Фролов покраснел и ковырнул вилкой гречку.
— И сколько уже занятий было?
— Сегодня третье.
— Мог бы предупредить.
— Я думал, ты знаешь.
— И что, ты собираешься и дальше к нему ходить? — все больше раздражаясь, уточнил Фролов.
— Ну… э-э-э… да. Мы прошли тест. Разговаривали. Он проверял, как я на слух понимаю. Кстати, он так здорово по-английски шпрехает — как эти… синхронные…
— Синхронисты, — негромко подсказала Лена.
— Точно.
— А деньги? Кто за это платит?
— Я думал, ты вперед заплатил.
С лица Фролова схлынула краска. Теперь он сидел бледный, до боли стиснув в руках вилку. Лена поглядывала на него с опаской, будто ждала, что сейчас он издаст вопль отчаяния и со всей дури воткнет вилку в стол.
— Короче, завтра я смотаюсь за книжкой, — закончил Ваня, тоже косясь на отца. — А послезавтра, в пятницу, купим канцтовары. Идет?