Рядом с ней находиться хочется постоянно, непрерывно, ни на секунду от неё не отходя. Хочется вечно прижимать её к себе, целовать в нос, в губы, в щеки. Хочется видеть её по утрам, сонной и растрепанной, в его старой футболке с выцветшим логотипом AC/DC, когда она заваривает им кофе, пока сам Олег готовит завтрак. Хочется вдыхать запах корицы, исходящий от её тела и волос р-е-г-у-л-я-р-н-о.
Олег не уверен, что хотя бы раз в жизни испытывал такое по отношению хотя бы к кому-то. Что-то настолько сильное, переполняющее, такое настоящее и правильное и, казалось бы, им точно не заслуженное. Разве что только к Серёже, но с Разумовским всё иначе. Он для него лучший друг, единственный и незаменимый, он для него брат, его настоящая семья.
— Слушай, а давай заведём собаку? — бормочет мужчина куда-то в девичью шею, когда Вика гладит его по спине между лопатками. Она тихо усмехается его словам, — маленького такого пёселя. Или большого, если тебе хочется.
— Большой у меня уже есть, — с наигранной строгостью замечает девушка, глядя Олегу прямо в глаза и зачесывая назад его чёлку, не прекращая при этом улыбаться. Волков только беззлобно фыркает, устраиваясь удобнее и закрывая глаза. Он лежит у неё на груди и слушает, как размеренно стучит её сердце. Это успокаивает ещё сильнее и совсем чуть-чуть вгоняет в сон.
Сколько времени проходит вот так, в тишине и тёплых объятиях, они не знают, да, даже и не думают об этом, но голоса мальчишек со двора всё ещё не затихают, хотя солнце уже начинает постепенно склоняться к горизонту. Убаюканному нежными прикосновениями и приятным запахом выпечки Олегу кажется, что уснуть ему всё-таки удалось, вот только Вика в один момент резко подскакивает с места, стряхивая его с себя, и убегает на кухню. Мужчина слышит, как она бормочет себе под нос какие-то ругательства, скрываясь в прихожей, примыкающей к коридору.
Он лежит на диване ещё секунд пятнадцать, в ожидании того, что в дверном проёме покажется хотя бы Викина голова, но девушка так и не появляется, поэтому Олег, кряхтя от боли в плече, поднимается на ноги и проходит через маленький коридор на небольшую кухню. Здоровым плечом мужчина опирается о дверной косяк и с лёгкой улыбкой наблюдает, как Вика достаёт из духовки пирог. Теперь понятно, откуда во всей квартире стойкий запах выпечки.
— Не подгорел? — Олег подходит к девушке, обнимая её со спины и устраивая подбородок на женском плече. Вика льнёт к нему, трётся щекой, а Волков от такого взаимодействия прикрывает глаза и практически мурлычет. Взрослый, серьёзный мужчина, опасный наёмник, а так падок на прикосновения любимой женщины.
— Нет, — довольно улыбается девушка, — я вовремя про него вспомнила.
Волков довольно угукает и утыкается носом в Викину шею, вдыхая запах корицы и выпечки. Они стоят так несколько секунд, пока Олег наслаждается этой тактильной близостью, а девушка водит длинными пальцами от его запястья к локтю и обратно.
Положение это, надо сказать, не самое удобное, потому что боль в плече никуда не исчезла, но Волкову кажется, что рядом с ней он готов простоять так хоть целую вечность, не шевелясь и не двигаясь с места. В конце концов, мужчина оставляет мимолётный поцелуй на остром плече и отходит к окну. Открывает форточку и закуривает. Терпкий запах сигареты заполняет кухню, практически перебивая собой привычные кофе, выпечку и корицу. Вика садится на стул, прямо напротив Олега, и смотрит на него внимательно, с интересом наблюдая за каждым движением, словно впервые видит, как он курит. Красиво. Ей нравится. Всегда нравилось.
— Когда хоть ты успела его приготовить? — Мужчина стряхивает пепел в небольшое блюдце, стоявшее на подоконнике, и выдыхает дым через нос. Девушка усмехается, крутя в руках нож и ожидании, когда пирог остынет и его можно будет разрезать.
— Пока ты дрых на диване. Я сначала пирог поставила, потом сочинение написала, и только потом к тебе пошла.
Олег снова улыбается, украдкой облизывая губы. Только сейчас, когда вкусный, домашний, ещё тёплый пирог находится от него на расстоянии вытянутой руки, мужчина понимает, как сильно ему хочется есть. Вика подпирает подбородок кулачком и смотрит на Волкова, слегка щурясь.
Он затягивается последний раз, потушив сигарету об блюдце, и садится возле своей девушки. Олег жадно сгребает её в охапку, зацеловывая губы, щёки, виски, словно её не было рядом несколько дней, а не пару минут. Она тихо смеётся, шутливо отбиваясь, а потом устраивается у него на коленях, обхватывая за шею. За окном темнеет, на улице зажигаются фонари. Олег чувствует себя самым счастливым человеком на свете.
— Давай заведём овчарку, — мечтательно предлагает девушка, глядя куда-то в потолок, где о лампочку в абажуре, наверное, советских времён, одиноко бьётся мотылёк, — будем вместе выгуливать её, гуляя по скверику возле нашего дома. А когда ты будешь в отъездах, я, так и быть, буду гулять с ней одна. И мы всегда-всегда будем ждать тебя дома.
Мужчина чувствует, как в груди что-то сжимается, а потом ухает вниз, тут же, впрочем, возвращаясь на своё место. Он смотрит на Вику как-то немного потерянно, и взгляд его переполнен смесью любви и невероятного, безграничного обожания. В этот момент ему хочется сказать ей так много всего, и, не прекращая клясться в любви, целовать руки и прижимать к себе, никуда не отпуская. И самому никуда никогда не уходить.
Но вместо этого Волков только слегка заторможено кивает, а его девушка снова улыбается своей невероятной улыбкой и целует его в нос. Потом в губы. Олег уже перестаёт отдавать себе отчёт в том, кто кого к себе прижимает, кто кому в вечной любви клянётся и кто кого просто нежно невесомо целует, да, это теперь и не имеет никакого значения.
Олег наконец-то на своём месте, наконец-то дома, в своей квартире, пропахшей кофе, корицей и сигаретами, с самым любимым и дорогим человеком, который всегда будет рядом с ним. Олег Волков наконец-то чувствовал себя на своём месте.