– Хочешь кофе? Я могу сделать. Хотя, боюсь, у меня осталось только овсяное молоко.
– А пива у тебя нет? – с надеждой спрашивает она. – Понимаю, еще рано, но я бы не отказалась.
– Конечно, присаживайся, не стесняйся, – говорю я, указывая на диван. От ее мельтешения у меня уже голова кругом.
Я иду к холодильнику, чтобы достать пару бутылок: ей – пиво, мне – комбучу. Я никогда не пью раньше семи. Прежде чем я успеваю предложить ей напиток, она уже достает из кармана зажигалку, зажимает ее между указательным пальцем и колпачком, каким-то образом откидывает крышку. Я наблюдаю за ней, завороженно и слегка удивленно. Кто эта девушка?
– Не помню, чтобы Бен упоминал, что ты приедешь погостить, – говорю я как можно непринужденнее. Не хочу, чтобы ей показалось, будто я ее в чем-то обвиняю – но он точно этого не говорил. Хотя, конечно, в последние пару недель мы почти не общались. Он был так занят.
– Ну, это решилось в последнюю минуту. – Она неопределенно машет рукой. – Когда ты видел его в последний раз? – спрашивает она. – Бена?
– Кажется пару дней назад.
– Значит, сегодня ты его не видел?
– Нет. Что-то случилось?
Я наблюдаю, как она рвет зубами ноготь большого пальца, меня передергивает. Маленькая капелька крови расцветает на кончике пальца.
– Когда я приехала прошлой ночью, его здесь не было. И я со вчерашнего дня о нем ничего не слышно. Понимаю, это прозвучит странно, но, может быть, у него были какие-то неприятности?
Я поперхнулся.
– Неприятности? Какого рода неприятности ты имеешь в виду?
– Ну, это просто… кажется неправильным. – Теперь она теребит золотой шнурок на шее. Показывается металлический святой; такой же, какой был у него. – Бен оставил мне голосовое сообщение. Но оно будто обрывается на полуслове. А теперь он не отвечает на звонки. Он не прочитал ни одно мое сообщение. Его бумажник и ключи все еще в квартире, и я знаю, что он не уехал на «Веспе», потому что я видела ее в подвале…
– Но это же так похоже на Бена, разве нет? – говорю я. – Наверное, он уехал на несколько дней, гоняясь за какой-нибудь историей с парой сотен евро в заднем кармане. Отсюда можно уехать на поезде в большую часть Европы. Он всегда был таким, еще со студенческих лет. Он исчезал и возвращался через несколько дней, со словами, что поехал в Эдинбург, потому что «он всегда мечтал там побывать», или хотел посмотреть Норфолк Бродс[32], или он остановился в хостеле, или отправился в поход по Брекон-Биконс[33]. – Остальные из нас в нашем маленьком пузыре едва помнили – а некоторые вообще хотели забыть, – что за пределами колледжа был целый мир. Нам бы и в голову не пришло уехать. Но он уезжал сам по себе, как будто перед ним не возвышались невидимые барьеры. В нем чувствовалась жажда жизни, стремления.
– Я так не думаю, – произносит Джесс, прерывая мои воспоминания. – Зная, что я приеду… он бы так не поступил. – Но в ее голосе нет прежней уверенности. Ее голос звучит так, будто она спрашивает, а не утверждает. – И все же, вроде ты неплохо его знаешь?
– До недавнего времени мы почти не виделись. – По крайней мере, это правда. – Ты же знаешь, как это бывает. Но переехав в Париж, он связался со мной. И мы снова встретились… и как будто и не было всех этих лет.
Меня тянет вернуться к нашей первой встрече несколько месяцев назад. Удивление – потом шок – получить письмо от него после стольких лет, после всего… Спорт-бар в Сен-Жермене. Липкий пол и футболки с подписями французских регбистов, прикрепленные к стене, заплесневелые куски мясной нарезки с английским пивом и французским клубом регби, играющим примерно на пятнадцати разных экранах. Это вызвало приступ ностальгии; почти то же место, куда мы, будучи студентами, отправились пить пиво и притворяться настоящими мужчинами.
Мы наверстали наше упущенное десятилетие: моя жизнь в Пало-Альто; его журналистика. Он достал свой телефон, чтобы показать свои статьи.
– Это не совсем… важная работа, – признался он, пожимая плечами. – Я не могу писать обо всем, о чем хочу. Если уж совсем начистоту, то мои статьи – это чушь собачья. Лучше бы занялся технологиями, как ты.
Я неловко кашлянул.
– Приятель, я точно не покорил мир технологий. – И я еще мягко выразился. Но меня больше разочаровало отсутствие его успеха, чем своего собственного. Я ожидал, что он уже написал свой первый роман, удостоенный премии, или даже два. Мы познакомились в студенческой газете, но всегда казалось, что ему больше подходит художественная литература, нежели журналистика с ее точными фактами.